– Таська, Таиссья, проверь документ, сверь фото с им, – он ткнул подрагивающим желтым пальцем в грудь гостя. – Ить приблукал без формы.
В самодельных вязаных тапках дочь Прокопия оказалась коротышкой, шаркающей, как у отца походкой, она приблизилась к Ергашову, ни слова не говоря, выдернула из его руки удостоверение и внимательно изучила его. Потрогав ногтем бумагу с водяными знаками, не отклеилась ли где по краю, изрекла:
– Это, батяня, службист, милицейский человек. Следователь. Капитан. Игорь Аристархович. Пущай говорит.
Старик кивнул сухонькой головкой и вернулся за стол. Таисия убрала недопитую чашку чая, неглубокую маленькую тарелку с перетертой с сахаром смородиной, плетеную из ивняка корзиночку с толстыми ломтями белого хлеба, смахнула рушничком хлебные крошки.
– Сидайте, чиво вы. В ногах правды нет. Чайку не желаете?
У Ергашова сосало под ложечкой: в рот крошки хлеба не брал с вчерашнего дня, когда, поужинав, залег на вагонную полку. Проглотив набежавшую слюну, вежливо отказался. Мутноватыми от старости глазами старик уставился в его лицо.
– Так слухаю, капитан. За Таисью не боись. Не протрепется. Она сама у милицейских свой человек. По-нашему сексотка, а по-нынешнему осведомитель.
– Осведомитель, – буркнула Таисия, – информатор я. Когда надо, всегда на подхвате. Даже подсадной уткой была в СИЗО в соседнем районе. Видали, вот за то и премийка. – И она достала с подоконника портативный радиоприемник. – Варька моя с им баловалась, пока школярила. Сама я по медицинской части, санитарка в интернате для старпёров.
Конец ознакомительного фрагмента.