Может, о том, что остров станет опасным для жизни девочки, её родителей и многих других людей? Или о том, что в городе, где живут её бабушка с дедушкой, будет литься кровь? О городах, где ей предстоит жить? О людях, которых она будет любить и ненавидеть? Или о её ровесниках, которым предстоит погибнуть в Чечне и Карабахе?!..
Мне нечего сказать девочке: ей всего пять лет. Я смотрю на её косички – они такие смешные и маленькие! Им предстоит вырасти и быть отрезанными. Любовь к острову сменится любовью к горам и горной природе. Девочка будет делать много ошибок и сильно ушибаться. Я ничем не могу ей помочь и спокойно и равнодушно её отпускаю.
Аню и Диму я помнила столько же, сколько себя и родителей. Друзья были в моей жизни всегда.
Мы жили в одном доме, в соседних подъездах. А разница в возрасте исчислялась у нас месяцами. Я была самой старшей, Дима – самым младшим.
Одно из ранних детских воспоминаний – о том, как баба Катя, взяв меня и Диму за руки, ведёт нас в другой конец квартала: смотреть пожар.
Баба Катя была низенькой, сутулой, ходила небыстро и носила белый платочек, как настоящая русская деревенская бабушка. Голос у неё был грудной и немного надтреснутый. Баба Катя очень сильно напоминала грибок из советских мультиков, снятых на темы русских народных сказок. Доброта и сердечность у «грибка» были неподдельными, настоящими, но внешность «старушки-божьего одуванчика» обманчива. Баба Катя была хитрой, себе на уме и обладала стойким пристрастием к выпивке. Выпить в их большой и дружной семье любили – выпить и ещё спеть. Песню «Ой, мороз, мороз!» я знала с малолетства: Димка жил на втором этаже, и, когда у них дома собирались все его дяди с семьями, пение было громким и долгим. Не вписывалась в это семейство только тётя Влада – Димкина мама. Армейскую службу дядя Толя проходил в российской глубинке, откуда и привёз свою тихую миловидную жену. «Она у нас прямо как нерусская: ни выпить, ни спеть не может», – жаловались соседям на сноху свёкры. Невестка выговаривала тем же соседям: «Да разве мой отец и братья себе такое позволят – пить, выпивать, напиваться?!» Тётя Влада была родом из глубоко верующей сектантской семьи.
Доброту, улыбчивость, обаяние Димка унаследовал от обеих, не ладящих меж собой, ветвей. Загорелый светловолосый мальчик был всегда рядом – первые четырнадцать лет моей жизни.