Я вышел в стратегию. Ситуация на поле боя стаблизировалась. На
левом фланге из выдернутых с разных подразделений центурий удалось
создать заслон. Там стояли легионеры, копейшики и велиты здорового
человека, не разбежавшиеся как тараканы. Почти две когорты трусов
рассеялись по полям и кустам, но тяжелая пехота держала прямой
удар. Там же еще сражались венаторы. Пусть было их мало, но они,
подпертые кавалерией, умудрялись держать целый участок метров в
пятьдесят.
На правом фланге все было еще лучше. Там несколько центурий
усиленной когорты закрыли выход из леса. Их с флангов прикрывали
велиты и две турмы кавалерии.
Отряд в сотни четыре варваров таки дошел до нашего лагеря. И там
у них не было перспектив кроме дротика в печень. Отлично.
Гераты совершили несколько попыток переправы по центру, но там
им даже не дали закрепиться на берегу. Легионеры и гарнизонные
лимитаны Тилля отогнали их стрельбой, а самых смелых успокоили в
ближнем бою.

Варвары предприняли еще три-четыре натиска по флангам, но их
людской ресурс уже иссякал. Самые смелые погибли или получили раны.
Кто-то неверно выбирал направление и блуждал в лесу. Иные вовсе не
желали выходить оттуда, бросая соплеменников разбираться с врагом
без их участия. Отдельные личности уже сбивались в небольшие банды
и бежали сквозь леса прочь. Дальше от смертельной бойни, в которую
обратилась переправа. А там творилось нечто неописуемое.
Ужасное зрелище открылось моему взору. Река, полная человеческих
тел. Бурлящая, пенящаяся. То тут, то там расплывались в ней темные
пятна крови.
Последний натиск Гератов был подобен людской волне.
Бессмысленны, хаотичный и безумный, словно массовое самоубийство
китов. Толпы варваров, подгоняемые страхом, ломились на территории
Империи. Многие из них шли уже с женами и детьми. Взвалив на плечи
тюки с пожитками они лезли по крутым участкам берега. Не было в
этом уже ни ярости, ни удали первых приступов. Казалось, что лишь
отчаяние ведет этих людей вперед. Молча, с пустыми глазами они шли
на копья, убитые не оружием, но каким-то мистическим ужасом, их
обуявшим.
И я тоже испытал страх в тот момент. Пугали меня не эти
зверолюди, ни их копья и луки, но та кошмарная сила, что выжгла из
них все желания и стремления кроме одного - бежать прочь с Севера.
Казалось мне, что там на горизонте тьма сгустилась. Некий
бесформенный, безликий ужас поднимался, желая захлестнуть все
человеческие владения…