Я, чертыхаясь, доковылял до овражка, дно которого заполняли
густые папоротники. Кое-как слез вниз по склону и тут же отпрянул
назад. Заросли папоротника зашевелились. С угрожающим гоготом
оттуда на меня ринулись две какие-то твари. Организм выбросил в
кровь последние остатки адреналина. Лишь спустя пару мгновений я
понял, что имею дело не с демонами или монстрами, а лишь парочкой
гусей. Потревоженные моим визитом, они бросились на меня, вытягивая
шеи и хлопая крыльями. По ярости дурные птицы могли бы дать фору
недавнему демону. Однако и мне отступать было некуда. Правая нога
уже почти отказывалась двигаться. Оставалось только принять
бой.
Недавняя злоба вернулась ко мне, придавая сил.
– Суки! – уверенно заявил я, отвечая на бросок птицы ударом
палки. Другая тварь тем временем ущипнула меня за больную ногу. Ну
нет. Это уже слишком. Это уже за гранью добра, зла и космического
хаоса. Я взвыл от боли, но стон за мгновение обратился каким-то
яростным рыком. Гнев наполнил меня своим жаром. Откуда-то взялись
силы. Я показал двум этим шипящим мудакам всю мощь имперской
военной машины в моем лице. И хотя техника боя палкой оставляла
желать лучшего, мой боевой дух пылал ярче огней небесных и
земных.
Они бежали. Бежали, роняя перья и забыв о чести. Удивительно,
как человек меняется перед лицом испытаний. Никогда бы не подумал,
что ярости во мне хватит на двух гусей. И хотя противник не был
перебит или пленен, но поле боя осталось за мной. А это уже вполне
себе победа.
Силы покидали мое тело. Я опустился на дно оврага, прямо в самую
гущу папоротника. Какие-то насекомые уже покоряли вершины моих
исцарапанных и пощипаных гусями рук. Плевать. Я все. Только лежать,
слушая свое тяжелое дыхание да мычание коров на скотном дворе по
соседству.
В таком состоянии меня застали прибывшие телохранители.
– Стратег! – окликнул меня этот Шанир. Чертов шаддинец. Думает,
что я сейчас сам полезу из оврага. Нет, ребята. Вытащите меня
отсюда.
С помощью Касс и двух саваран меня извлекли со дна оврага.
– Вы не ранены? – спросил Ангре. – С виду вы побывали в жестокой
сечи.
– Царапины. – отмахнулся я. – Пришлось задать трепку двоим
гадам.
О видовой принадлежности своих противников я распространяться не
стал.
– Вы отбивались вот той палкой? – с издевкой и нескрываемым
сомнением спросил шаддинец.