Атмосфера в шатре тут же изменилась. На меня смотрели
практически все. Теперь я мог видеть и страх, и гнев, и слезы.
– Я не верю. – то ли вздох,то ли усмешка были первыми словами за
долгие мгновения после раскрытия тайны моей личности. Я повернулся
на звук, встретившись глазами с одной из пленниц. Лет двадцать,
наверное. Коса темно-рыжих волос спадала до груди.
– Не веришь? – уточнил я.
Несколько секунд она смотрела на меня бледно-зелеными глазами, а
затем объяснила.
– Разве ты не должен быть богом войны? Огромным, железным,
извергающим огонь. Как же возможно… Нас всех погубил простой
человек. Усталый и больной.
И что мне ей ответить? Наверное, месяца два назад я растерялся
бы. Но все последние дни только и делаю, что общаюсь с довольно
языкастыми типчиками.
– Вас погубил не я, а то что направило сюда против легиона. Что
до моего обычного человеческого облика? У вас же, наверное, были
жрецы или шаманы. Не боги, но люди говорящие с ними. Так и я жрец
войны. Связующее звено для сотен и тысяч солдат. Это моя главная
функция. Для нее не обязательно извергать огонь и быть три метра в
холке.
Мой спокойный голос немного разрядил атмосферу. Враг для них
внезапно предстал в облике человека, а не монстра. Может ли это
утешить тех, кто потерял все? Едва ли. Однако, может быть, они
увидят нового врага в той силе, что направила их к ужасной
судьбе.
– Я хочу поговорить с вами. Понять, что случилось там на Севере.
Причину похода сюда. Что за проклятие постигло ваш народ?
Тишина. Гнетущая и скорбная. На меня больше практически никто не
смотрит. Злость в глазах сменяет пустота. Надо что-то ещё сказать,
а слова как-то в голову не лезут.
– Я буду говорить наедине. – вдруг произнесла та девушка, что не
верила в мою принадлежность к стратегам.
Интересно. На меня опять будут покушаться?
– Пойдем. – сказал я и мы вышли из шатра пленниц.
Легионеры на страже смерили девчонку взглядом, чуть ли не
посмеиваясь. Мол: первая пошла.
Шаддинцев оставил снаружи моего походного дома. Внутри оказались
только я, Касс и эта девчонка из Гератов. Она посмотрела на
гладиатрикс.
– Это что? Женщина?
Хотелось пошутить, что нельзя определять чужой гендер и Касс,
может быть, вообще серпоносная боевая колесница, но вовремя понял,
что тут подобную фигню еще не изобрели.
– Это не имеет значения. – ответил я как можно серьёзнее. – Она
почти часть меня. Мое оружие. Это особая связь. Она останется с
нами.