– Разве это не они должны кивать? – смеялся Рапоза. – Разве не они должны мечтать о том, чтобы понравиться «живому классику»?
Но внимал советам Деверо.
* * *
Особенно его увлекло повествование Стивена об «эффекте полного провала».
– Перфекционисты раздражают, – объяснял Деверо. – Если человек хоть немного симпатичен собеседнику, то допускаемые им оплошности (пролил на себя кофе, поскользнулся на ровном месте и прочее), эту симпатию будут усиливать. Если вы очень нравитесь, можно открыто признавать неудачи и в более существенном. Подраться можно на глазах у всех. Полюбят ещё больше. Народ обожает, когда выдающиеся люди допускают ошибки или делают нечто, выходящее за рамки общепринятых норм поведения, и готов их прощать. Более того, любовь к недотёпам или эксцентрикам возрастает. Джону Кеннеди простили даже провал операции в кубинском заливе Свиней. А наибольшее расположение вызывает кажущееся органичным единовременное наличие у человека вроде бы несовместимых качеств – силы и уязвимости, простодушия и опыта, своеобразия и типичности.
– Полагаю, ты прав, – задумчиво произнёс Рапоза. – У Карла Крауса, австрийского сатирика начала XX века, есть точный афоризм о женском очаровании: «Для полного совершенства ей не хватало какого-нибудь недостатка».
Стивен подавил желание ухмыльнуться. К тому времени Деверо, неоднократно съездивший в Сан-Себастьян и встречавшийся с Рапозой в Мадриде, уже свыкся с тем, что вокруг Жоао постоянно крутятся туповатые девушки-тинейджеры, безвкусно одетые и смеющиеся невпопад. Формально их объединяла любовь к творчеству Рапозы, однако поведение поклонниц не оставляло сомнений в том, что Рапоза-«звезда» им интересен гораздо больше, чем Рапоза-писатель. Анна, чья эффектная внешность поначалу, казалось, не произвела на классика никакого впечатления, откровенно недоумевала по поводу пристрастий бразильца.
Конец ознакомительного фрагмента.