Инстинктивно Арина чувствовала, что уже стала неотъемлемым звеном в цепочке мистических загадок. Как всякий человек, она испытывала страх перед неизвестным и постоянно придумывала себе предлоги, чтобы отложить свидание с таинственным Лукой. Еще ей очень не хотелось, чтобы кто-то грубо вторгся в ее закрытый мирок, к которому она начала привыкать, как к единственной альтернативе реальности.
«Идти или не идти?» – спрашивала себя Арина, сидя в кафе и борясь с искушением выпить вместо кофе рюмочку ликера или двойную порцию виски.
Несколько раз она звонила Алексею, чтобы сказать ему о своем отказе идти к Луке и просить у него ключ от странного подвала, но приятный женский голос автоответчика отвечал, что «абонент временно недоступен. Позвоните позже».
От двойственности своего положения, невыполненного обещания и возникшей неизвестно откуда жалости к погибшей Амалии, у Арины пропал сон, и теперь вместо того, чтобы спокойно спать на своей широкой кровати, она все ночи напролет читала книги. Только к утру усталость брала свое, и она засыпала тревожным сном.
Как-то ночью, созерцая поблескивающую в темноте люстру, Арина думала: «Что же ты с нами делаешь, Терпсихора? Зачем ломаешь нас? Нижинский сошел с ума, Павлова так и умерла в танце, Ольга Спесивцева до того вжилась в образ Жизели, что потеряла чувство грани между жизнью и творчеством и поэтому долго и серьезно болела. И я тоже стала какая-то невнятная. Сама не знаю, чего хочу».
Арина встала с постели, накинула халат и подошла к зеркалу, из которого на нее вперились две незабудки какого-то тревожного оттенка голубого цвета, да падающие на один бок темные прядки волос. Вид был взъерошенный, но вполне боевой.
«Наверное, я неправильно поступила, что ушла в прошлое. Если меня уже начали посещать призраки, значит, мне осталось только перешагнуть тонкую грань и вступить в страшный мир безумия, тем более что звуки вальса и явление Амалии Яхонтовой любой доктор примет за слуховые галлюцинации. Мне и самой уже кажется, что это был сон».
При слове «сон» из холла опять послышались звуки вальса: тихие, нежные обволакивающие. Словно кошка, Арина бросилась к двери, ведущую в гостиную, открыла ее, но никого там не обнаружила, кроме хлопающего туда-сюда окна, сквозь которое врывались потоки завывающего февральского ветра, и лился желтоватый свет ночной Москвы. Арина подбежала к окну и, навалившись своим хрупким телом на раму, закрыла этот колодец, из которого в комнату шумно выплескивался город.