Я совершенно свободен. Зачисление с двадцатью пятью баллами
(четыре экзамена плюс пятерка из аттестата) не вызывает ни
малейшего сомнения.
Дошел до почтамта, он недалече, пятнадцать минут неспешной
ходьбы, да и куда спешить. Отбил папеньке срочную, адрес простой:
Свердловск, Опера, Соколову-Бельскому, а текста одно слово:
«Успех». Поспорил с телеграфисткой, Соколов-Бельский — одно слово
или два, и почему в адресе нет улицы и номера дома? Адрес я отстоял
(знал, конечно, улица Ленина, сорок шесть, но папенька считает, что
достаточно написать «Опера», по аналогии «Москва, Кремль, Ленину»)
а вот за фамилию пришлось уплатить двугривенный. Всё ж не Ленин.
Дойдёт быстро, папенька успокоится, если вообще волнуется. Конечно,
волнуется, но не обо мне: вечером выступление, «Евгений Онегин»,
гастрольная премьера.
Вернулся к мединституту. Абитура тревожится, как зайцы в
ожидании Мазая, у большинства экзамен впереди. Листают книги,
надеясь на озарение последней минуты. Родители рядом. Поддерживают.
Очередной претендент на высокое звание советского студента покинул
скамейку, и я занял его место и начал есть мороженое, купленное по
пути.
Вкусно.
Вкусно-то вкусно, а дальше?
Что делать? Фер-то ке? Остаток июля и август? И сентябрь?
Учиться-то начнем в середине октября, это я знаю наверное.
Откуда знаю? Об этом и нужно подумать. Вот что делать:
думать!
Что со мною было ночью? Сон? Оно бы и хорошо, только прежде
таких снов я не видел. А что со мною сейчас? Ну, сдал экзамен,
ладно, но почему я спокоен? Не радуюсь, не пляшу? Нет, радоваться
я, конечно, радуюсь, но самую малость, как радуются люди, сложившие
два и два, и получившие в результате четыре.
Ах в медицинский, ах, буду врачом — ещё вчера эта мысль
наполняла меня если не блаженством, то волнением — точно. А сейчас
я вдруг понял, что это — не моё. В смысле врачевание. Что и во
врачах я останусь вечным перворазрядником.
Третий разряд по шахматам я заработал в четвертом классе. Второй
— в пятом. Первый — в шестом. Наш физик, Илья Ильич, большой
энтузиаст шахматной игры, считал меня если не новым Талем, то около
того. Возлагал большие надежды. Ан нет. Стоп машина. Седьмой,
восьмой, девятый классы пришли и ушли, а я всё топтался на месте. И
ведь старался! Прочитал три дюжины умных шахматных книжек, решал
задачи и упражнения, разбирал партии корифеев, но не в коня корм,
потому десятый класс я отдал целиком школе. Ну, почти. Папенька
папенькой, но учиться нужно. Почему нет? Учиться я могу, умею и
даже люблю. В определенных границах. Первого разряда.