«… Только вернись!» — услышал он через этот грохот шепот Радмарры.
И проснулся, чувствуя, как в груди неистово колотится сердце, разгоняя кипящую, словно смола, густую кровь по всему телу.
В их клетке-комнате тихо. Варди и Ренд спят, дыша глубоко и ровно.
Аккуратно спустив ноги с лежака, островитянин коснулся ладонью груди, прислушиваясь к ощущениям. Потом — ощупал ту часть бока и спины, до которой дотягивался. Чуть помедлив, дрогнувшими пальцами подцепил край бинта, дернул зло, не сумев развязать узел и, вытащив из лежащего рядом ремня заточенную пластинку, полоснул по ткани.
— Хар? Ты что?... О, Туманный! — проснувшийся от возни и севший на кровати Варди, охнув, машинально очертил круг в воздухе, после чего вскочил и толкнул только-только заворочавшегося Рэнда в плечо, тут же тыкая пальцем в сторону Харакаша.
— Память о тебе храним, Туманный, в сердце и крови нашей, от первого до последнего вздоха, — спустя миг тихо проговорил Рэнд, за ним, чуть сбившись, повторил Варди.
Ран не было. Шрамы, мягкие, еще розоватые, покрывали большую часть спины Харакаша, а там, где не хватало выдранных мар’зууком кусков мяса, шевелились нарастающие обратно мышцы. Но самым удивительным было то, что на коже напротив сердца расплывалось огромное чернильно-синее пятно, пульсирующее, словно живое и пронзающее своими нитями-щупальцами все тело островитянина.
— Память о тебе храним, — едва слышно повторил за друзьями Харакаш.
Подняв руку перед своим лицом, он наблюдал, как благословенная тьма впитывается в его тело, постепенно светлея и исчезая где-то под кожей и мучил его только один вопрос.
«Что же ты отдала взамен, моя Рад?»
[1] Уна — обидное прозвище для человека, который никогда не был в морском походе. Буквально — «не умеющий плавать».