Конкретную дату ей не предлагаю, потяну время, пока даст ответ «Зверюшка», чтобы не поломать график. В том же духе отвечу и всем остальным (с индивидуальным, разумеется, подходом).
Нике: «О, моя Ника. Мне кажется, что ты – действительно необыкновенная женщина. Твое письмо меня так взбудоражило, так возбудило. Я не хожу, я просто летаю над землей в ожидании нашей встречи. Воссоединимся же душами и телами. Твой ласковый и нежный зверь».
А теперь Виоле: «Равель и Гоген, что может быть лучше? Только Писсаро и Шостакович. А Шопена, конечно, не нужно. Но под Генделя – это романтично. Я в нетерпении. Хомо сапиенс».
И еще у меня осталась «Твоя Я» – поэтесса. Ответим достойно:
«Да, я так ждал душой ответа,
Лелеял, холил свой восторг.
Надеюсь, ты – источник света,
Я – твой Рабиндранат Тагор…
Он же – твой ласковый и нежный зверь».
«Источник света» – это у меня, видимо, из-за сегодняшнего интервью с энергетиками. А Рабиндранат Тагор почему? А Будда его знает…
Можно засылать почту. Но сначала проверяю, не перепутал ли имена, адреса и тон обращений. Все вроде правильно. Отправляю. И получаю два письма. Первое от еще одной проститутки. Как же мне они надоели.
Сличаю адрес. Нет, с этого мне еще предложений не приходило. А, наверное, это не последнее письмо от «жриц любви». Вздохнув, отвечаю: «Спасибо за предложение. Но не беспокойте, пожалуйста, меня впредь».
А второе письмо от Наташи, от «детсадовской». Ее снова на подвиги потянуло? Читаю, точно:
«А ты был ничего. Давай сделаем это на чертовом колесе в парке. Завтра же. Я думаю, это будет чудесно. Наташка».
Что же ей написать-то? С графиком никакой ясности нет. Сделаю вид, что еще не читал письмо. А дальше посмотрим… не помню, какой же певец это пел: «И на чертовом… па-ра-рам… колесе…»
Ну вот, оглянуться не успел я, как четверг катит в глаза-с. Еду на Багратионовскую к Русалке.
Купил красную розу и журнал, на обложке которого девица в морской волне. Стою, где было указано, жду.
Приготовился к тому, что она опоздает, как и Наташа, на полчаса. Но Русалка выплыла практически вовремя. И я узнал ее издали. Она, правда, была похожа на русалку со своими волосами, распущенными поверх светлой, переливающейся как чешуя, куртки.
Русалка глянула на мой журнал:
– Привет, мой ласковый и нежный зверь.
Я протянул розу: