Тот сразу
не ответил, шёл монотонно, не отвечая, но пройдя молча метров
тридцать, ответил.
- да дед,
ты, наверное, прав, могут эти стервятники снова
прилететь.
Согласился
он с моими доводами, но мы все, так же продолжали двигаться по
дороге, я мысленно в грубой форме выражал свое отношение к
тормознутому старлею, который никак не мог принять правильное
решение.
Но вот
минут через десять, на очередном повороте дороги на юг, старший
лейтенант, как-то резко, изменил направления движения нашей группы.
Видно, неожиданный воздушный налет, и мои предположения, все-таки
навели его на определенные правильные мысли, и он принял решение
уйти от толпы, двигаясь отдельно от беженцев.
Сойдя с
тракта он прямо через степь повел в направлении небольшого леса
который виднелся в удалении на севере от дороги.
Мы успели
отойти от тракта метров на триста, когда мои предположения стали
сбываться, в небе снова появился гул самолетов, но на этот раз
самолетов было на много больше и это были штурмовики,Юнкерсы 87-е,лаптёжники. Эти
самолеты люфтваффе были одними из
самых эффективных боевых самолётов немцев, благодаря точности
бомбометания из крутого пикирования.
Головной
самолет выходил на цель, его было просто опознать, он выделялся
своими неубирающимися шасси.Колеса штурмовика были защищены продолговатыми
обтекателями. Было похоже, что из брюха машины торчат ноги, обутые
в гигантские лапти. Поэтому фронтовая молва и окрестит их в будущем
лаптёжниками.
Этот хищник
нацелившись на тракт, заполненный мирными советскими гражданами,
взревев сиренами, круто пошёл в пике.
Старлей
быстро сориентировался, и дал команду Воздух. Мы лежали в степи в
невысокой траве и наблюдали как немецкие асы бомбят и расстреливают
колонну мирных граждан.
Люди
метались по дороге, кто-то убегал в степь, кто-то падал прямо в
дорожную пыль, кто-то прятался под телеги. На головы людей с воем
сыпались бомбы, оглушительно бухали разрывы, взметалась земля
вперемешку с остатками телег, какого-то тряпья и кусками
человеческих тел.
Больно было
смотреть со стороны на все происходящее, в душе поднималась слепая
ярость, от бессилия, от того что ни чего нельзя было
сделать.
Налет был
короткий, минут пятнадцать не больше, но то что за это малое время,
сумели натворить немецкие штурмовики, плохо подавалось описанию.
Люди, от атаки с воздуха, не были защищены от слова совсем. Мы
лежали и молча смотрели на картину апокалипсиса, развернувшуюся на
дороге.