Тут я, конечно, приврал: слышал, что
пограничников вроде как немцы в плен не брали, но, на мой взгляд,
байка. И потом, нацисты в бою одинаково жестоки к побежденным, а уж
к тем, кто дрался с ними наиболее самоотверженно и ожесточенно,
зачастую и вовсе беспощадны. Но младшему сержанту, первому номеру
расчета ДП-27, об этом лучше не знать, воевать лучше будет…
Вторая очередь «дегтярева» легла
гораздо ближе и кучнее к бегущим фрицам, кажется, зацепив кого-то
из десантников. Но в ответ тут же ударили скорострельные танковые
машингеверы, срезая бруствер, я инстинктивно шарахнулся в сторону
по ходу сообщения, отчетливо расслышав мерзкие чпоки рвущейся
плоти… Вскрикнул второй номер, поймав пулю в плечо, а сержанту
строчка трассеров в клочья изорвала гимнастерку на груди, отбросив
мертвое тело бойца на дно ячейки. Следом в бруствер точно врезался
пятидесятимиллиметровый снаряд, снеся его остатки и врезавшись в
противоположную стенку окопа – был бы осколочный, тут-то мне и
конец. Но фрицы зарядили бронебойный, собираясь высадить его в
молчащую тридцатьчетверку, и поспешили выстрелить из орудия.
Повезло… В этот раз. А вот первому номеру нет. Столь скорая смерть
бойца, которого я фактически и погубил, меня ошеломила; на
несколько долгих, томительных секунд я замер, не в силах
пошевелиться, а в чувство пришел, только услышав очереди «максима».
Второй станковый пулемет ротный приберег, определив его место в
глубине позиций – так, кстати, делают и фрицы. Очевидно, Герасимов
собирался использовать его в качестве последнего резерва при
прорыве фрицев к ротному КП, но вынужденно ввел в бой уже сейчас.
Ровные строчки трассеров кучно бьющего станкача устремились
навстречу десантникам, заставив залечь одну из групп атакующего
противника, раздались возможно первые, и пока редкие выстрелы
трехлинеек. Но в дело включились «снайперы»: на моих глазах упал
рослый фриц с МП-40 в руках, словив пулю в живот – хороший, точный
выстрел, как я и учил. Разве что наличие пистолета-пулемета для
десантников из мотопехоты германцев не такая уж и редкость, и не
факт, что это был даже унтер – но я все равно испытал гордость за
подготовленного мной бойца. Наверное, Кошкин Ваня – он лучший
стрелок в снайперской паре второй роты…
Всем хорош устойчивый, кучно и метко
бьющий «максим» с водяным охлаждением, работающий, словно
заправская швейная машинка и способный буквально выкосить пехоту
наступающего врага. Разве что размеры его подводят – даже без щитка
массивное тело пулемета легко поймать в первоклассную цейсовскую
оптику… Не такой и большой (и двух килограммов нет)
осколочно-фугасный снаряд снес станкач с бруствера, раскидав расчет
– бойцы свой долг выполнили до конца. И именно их огонь заставил
фрицев по фронту залечь – секунд на тридцать, не более, но даже эта
заминка увеличила разрыв между пехотой и бронетехникой германцев. А
кроме того, героически погибшие воины все же «разбудили» роту –
окопы наконец-то огрызнулись дружным огнем трехлинеек и ручных
пулеметов, который становится сильнее с каждой секундой,
одновременно затрудняя выбор цели немецким танкистам.