– Люси, – прошептал Джеф, следуя за ней. – Не убегайте.
– Ничего не было, – сказала она и судорожно засунула рубашку Тони, к которой она пришивала днем пуговицу, в корзинку со швейными принадлежностями. – Ничего не было. Забудь это. Я прошу тебя. Забудь.
– Никогда, – произнес Джеф, стоя возле нее. Он поднял руку Люси и коснулся ее губами. – Твои губы…
Стон, вырвавшийся из горла Люси, поразил ее. Она почувствовала, что теряет контроль над своими движениями, жестами, голосом.
– Нет, – сказала Люси и бросилась мимо Джефа, кусая зубами тыльную сторону ладони.
На веранду вышел Тони, нагруженный постельным бельем, и свалил его на диван.
– Слушай, Джеф, – сказал он, – не смотри до утра на доску.
– Что? Что ты говоришь? – Джеф медленно повернулся к мальчику.
– Чтобы все было честно, – сказал Тони. – Обещаешь?
– Обещаю, – ответил Джеф.
Он натянуто улыбнулся Тони, поднял телескоп, лежащий под стулом, и начал увлеченно полировать его стекла рукавом своей рубашки.
Люси наблюдала за тем, как сын расстилает на диване-качалке простыни и одеяло.
– Ты уверен, что хочешь сегодня спать здесь? – спросила она, подумав: «Материнские обязанности вернут мне силу». – Не замерзнешь?
– Тут не холодно, – радостно сказал Тони. – Миллионы людей спят летом на воздухе, правда, Джеф?
– Миллионы, – подтвердил Джеф, полируя линзы.
Он сидел, склонив голову, и Люси не видела его лица.
– Солдаты, охотники, альпинисты, – перечислил Тони. – Я напишу папе, чтобы он привез мне спальный мешок. Тогда я смогу спать даже на снегу.
– Тебе представится множество удобных случаев, – сказал Джеф.
Он встал, и Люси заметила на его спокойном лице привычное выражение дружеской насмешливой снисходительности, какую он обычно проявлял к Тони.
«Мне надо быть с ним осторожней, – подумала Люси. – Он меняется слишком быстро. У молодых людей не только талия гибка».
– Множество удобных случаев, – легкомысленным тоном повторил Джеф. – Например, во время двенадцатой мировой войны.
– Это не смешно, – резко сказала Люси.
Она повернулась и стала помогать Тони.
– Извините, – сказал Джеф. – Во время пятнадцатой мировой войны.
– Не сердись на него, мама, – попросил Тони. – Мы условились, что он будет говорить со мной так, будто мне двадцать лет.
– Мировых войн больше не будет, – сказала Люси.
Мысль о войне внушала ей страх, она отказывалась читать сообщения из Испании, где уже год шли сражения, и никогда не позволяла мужу покупать Тони оловянных солдатиков или духовые ружья. Люси относилась бы к войне спокойнее, если бы кто-то мог дать ей гарантию, что она разразится тогда, когда Тони будет слишком мал или слишком стар, чтобы в ней участвовать. Она считала, что патриотом быть легче, имея многодетную семью.