К этому моменту тетка Эльмира по своим взглядам давно уже была убежденной антисоветчицей. Андеграундный кружок, куда ввел ее в свое время покойный супруг, стал по сути клубом московских диссидентов. И тут начались репрессии. Кого-то выслали, а кого и посадили. Тетка Эльмира опять попала в поле зрения органов. Ее вызвали в КГБ и сказали, что с такими элементами, как моя тетушка, разговор может быть коротким. Напомнили, как десять лет назад она маялась по Москве в поисках работы. Спросили, хочет ли она еще такой жизни? Тетка не хотела. Она испугалась, бросила все поиски и затаилась, кроме всего боясь на самом деле навредить еще и военной карьере брата, моего отца.
Но грянула перестройка, потом почил в бозе союз нерушимый, казалось, не при делах стал всесильный Комитет, и тетушка отмерла. К тому же искать и находить свои дворянские и купеческие корни стало модно Отец к тому времени уже год, как погиб в автомобильной катастрофе. Тогда в первый раз тетка Эльмира обратила свои генеалогические надежды на меня, и подробно рассказала мне историю с самого начала. Мне сама по себе идея, что я наследник знатного рода, показалась в высшей степени невероятной, но в соответствии с веяниями эпохи, аллергии и отторжения не вызвала. Но когда я вполне серьезно пересказал тетушкину информацию Галине, ее сарказму не было предела. Мы разве что не поругались. С тех пор наше с теткой «дворянство» стало для Галины темой нескончаемых шуточек и насмешечек. Это еще больше сблизило меня с тетушкой на почве ее изысканий.
И вот сейчас – не знаю, что именно – то ли ее убежденный тон, то ли это старомодное «мильёнов», но все это вместе произвело на меня настолько сильное впечатление, что я твердо пообещал, что поеду. А чтобы сжечь за собою мосты, сам предложил заехать за теткой в четверть третьего в ее Зюзино, чтобы дальше двигаться в юридическую фирму вместе. Тетушка Эльмира любезно распрощалась со мной, видимо, вполне довольная племянником. Черт, даже если это наследство оказалось бы несколькими миллионами рублей, это было бы ой как неплохо. Кажется, смысл поехать был.
Но теперь появилась другая проблема, и в течение последних слов нашего с теткой разговора эта проблема в лице моей жены Галины стояла в дверях, и смотрела на меня взглядом, не предвещавшем ничего доброго.