Он повернулся, чтобы смерить Джину неприязненным взором. И увидел, что она безмятежно улыбается. Может быть, даже посмеивается? Не над ним ли смеется? Да над кем же еще?
– Извините, – сказал он сухо. – Не знал, что вы тоже… из этого семени… Зина.
– Да вовсе нет, – ответила женщина непринужденно. – Не из них. Но встречаться приходилось – и наверняка еще придется. Хотя я не состою в их сотрудниках – ни в штатных, ни в секретных.
– В таком случае – откуда же столь невероятное уважение со стороны щите и меча?
– Они нередко просят у нас консультаций.
– У вас? У целителей?
– Ну, не только. Вообще – у экстрасенсов, у тарологов… Думаю, что еще немного – и кто-то из моих коллег окажется в их кадрах – как только СБ получит деньги на расширение. А я там представляю астрологию.
– Я вижу, вы относитесь к ним сочувственно?
– А они, в общем, хорошие ребята. Конечно, работа накладывает отпечаток – как и любая другая. Но знаете что? Обо всем этом мы могли бы поговорить и потом. Вы ведь приехали сюда с какой-то целью? Я тоже. Поэтому, может быть, займемся делом?
– Я, кстати, не спросил: зачем вы приехали сюда?
– Ехала – чтобы поговорить с ним. Помириться, если хотите, или уж… – Она помолчала. – Но раз это невозможно – хочу посмотреть, может быть, смогу составить более полное представление о том, что он наблюдал.
– А что могла хотеть от него служба безопасности?
– То же самое, что и я.
– Им-то это к чему?
– Вы забыли уже? Я же вам сказала: всему миру может грозить страшная опасность. Да, вот как он назвал это: «Тело угрозы».
Но Минич уже решил отнестись к этому иронично: конец света – этого даже для журналиста многовато.
– Какой кошмар!
На эту явную насмешку Джина-Зинаида ответила с обидной ухмылкой:
– Понимаю: вы жираф. Но я подожду, пока и до вас дойдет. Сейчас мне некогда спорить. Я хочу найти все, что связано с наблюдениями.
– Вы же сами видели и слышали: они забрали с собой все, что имело отношение к этому.
– В том-то и дело, что не все. Я же сказала вам о погребе.
– Думаете? Разве не все у них?
– Они же не специалисты – не знали, что следует искать, и взяли то, что попало на глаза. А увидели они только дневник – он вел дневник, говорил, что такая потребность возникает с возрастом. А журнал наблюдений у Люциана велся на дискетах. Они не знали, где его искать. А я знаю. И фотографии тоже уцелели.