– Скачи, скажи, что полезли. Коня моего не потеряй… – а сам саблю в руку и по-кошачьи мягко сорвался с седла прямо в черный провал кипящего солдатами рва…
К утру заметавшиеся меж прорвавшимися русскими отрядами татары умчались на юг, к горам. Турок добивали в самой крепости. Ворота распахнули. Въехавший в них Долгоруков от обилия чувств недоуменно разводил руками, словно удивлялся: «Чего тут брать-то? И как мы раньше не смогли?»
Матвей Платов встретил командующего в крепости в разорванном кафтане. Отсалютовал саблей гордо, словно сам, один, крепость взял и передал из рук в руки. Весь вид его не позволял недооценить сей славный подвиг.
Долгоруков на награды был скуп. И хотя Матвей молчал да тянулся, командующий поулыбался, вроде расслышал в молчании просьбу, опять развел руками:
– За что ж тебя, голубчик, награждать? Долг наш такой, – отъезжая добавил. – Впрочем, служи, Христос с тобой, а я тебя не забуду.
И впрямь не забыл. После жестокого боя под Кафой и оккупации Крыма, на Новый год, получил Матвей по его представлению «войскового старшину» и стал ждать вакансии – полк в командование принять.
В юности дни летят быстро, а время тянется медленно. Два года, как ушел Матвей Платов на войну. Это ж целая жизнь! Вся молодость пройти может. Чего только за это время ни случилось! Язву моровую пережили. Заглохла как-то отцова мысль выдать Наденьку за хана Темира… Так и осталась она в Черкасске, в каменном беленом доме, изящная, как статуэтка, с изысканными манерами. Вспыхивала и проходила очередная влюбленность. Самое время девке замуж, но воздерживались сваты. То ли отказа побаивались от вознесшегося Ефремова – не было ему на Дону равного по богатству, по гордости, – то ли предчувствовали нехорошее.
Матвей Платов как-то забылся. Слышала она краем уха, что принял он полк Карпа Колпакова. Но таких полковников на Дону – море. Да и не до него было. Тревожно, неуютно, и все из-за батюшкиных дел. Ненавидела Наденька споры, осложнения. Дорог ей покой. Ради чего все? Мир так прекрасен, так чудно устроен…
Но батюшка никак успокоиться не мог. Лет шесть тянул, в Петербург не выезжал, выжидал. Может, переломится там, в Петербурге? Следил внимательно: пока Гришка Орлов Москву от чумы спасал, Панин и Чернышевы царице в койку Сашку Васильчикова подложили. Чем-то это для войска Донского кончится?!.