Но на следующий, 1900 год надо обязательно ехать во вторую столицу – в Ливадию. 17 сентября в 9.00. царский поезд прибывает в Севастополь. Там уже ждет «Штандарт», прибывший с Балтики. Кстати, там без дела стояла океанская яхта «Тамара», принадлежавшая великому князю Александру Михайловичу. Сам Сандро на службе, он командовал броненосцем «Ростислав». Ну тогда почему бы на яхте водоизмещением 900 т со скоростью 13,5 узла не пройти от Севастополя до Ялты? А какие роскошные каюты! Да и экипаж надежный – матросы и офицеры Императорского флота.
Николай II изучил «Тамару» еще в 1890 г., во время встречи с Сандро в Коломбо. Цесаревич шел тогда на крейсере «Память Азова» в сопровождении крейсера «Владимир Мономах», а великий князь вояжировал в Индийском океане для души наполовину за свой, наполовину за казенный счет. Пьянствовать с Сандро на «Тамаре» можно было и в 1890-м, и в 1900 годах. Но три часа плыть до Ливадии? Императору это неприлично!
И вот 18 сентября в 11 ч. 15 мин. «Штандарт» подходит к Ялтинскому молу.
23 октября 1900 г. император записывает в своем дневнике: «Ходил к морю и смотрел на прибой. Погода была солнечной, но холодной. Поздравлял А.И. Пушкина с 10-летием на должности командующего войсками Одесского военного округа. Играл в теннис. Принял Турхан-пашу Он привез от султана альбом с массой фотографий…»[32]
Следует заметить, что во время каждого приезда Николая II в Ливадию к нему прибывали посланники султана. Однако целью их визитов были не столько дипломатические переговоры, сколько «восточная ментальность» – турки по-прежнему считали Крым своей собственностью. А поскольку явных претензий не было, да и каждый раз привозились ценные подарки, государь принимал их. По мнению К.Ф. Ипатьева, именно через турецкий альбом император заболел тифом или получил иную инфекцию.
24 октября Николай II был активен, занимался государственными делами, принимал у себя Куропаткина. Но уже 25 октября записи в дневнике резко меняются: «Отвратительный день с осенним ветром. Утром гулял нехотя, т. к. чувствовал себя неважно. Принял Ламсдорфа. Лег спать рано».
Лейб-медик, престарелый Гирш, поставил диагноз – инфлюэнца (то есть простуда или грипп). Однако царю становилось все хуже. Вызванный из Петербурга профессор Военно-медицинской академии Попов изменил диагноз на брюшной тиф.