– Да я вообще-то не пью, – заметил я.
– Что так? Больной? Или подлюка? – Ватрушкин как-то по-новому оглядел меня: – Пить не будешь, капитаном не станешь. Но насильно заставлять не буду. Как говорится: вольному воля.
– Спасенному – рай, – в тон поддакнул я. – А еще мой отец говорил: бешеному – поле, ходячему – путь.
– Лежачему – кнут, а бестолковому – хомут! – засмеялся Ватрушкин. – Тот, который на нас надевают.
– Считается не тот, который надевают, а тот, который мы надеваем на себя сами, – буркнул я.
– Уже и закукарекал, – удивленно протянул Ватрушкин. – Тебе бы надо на филолога, а ты в летчики! Ну что, идешь?
– А у меня есть выбор? Конечно, иду, даже не иду, а лечу.
– Вот и ладненько! Если увидишь там папиросы «Герцеговина Флор», возьми пару пачек. В городе их днем с огнем не сыщешь, а здесь бывают, должно быть, в память о тех временах, когда в этих краях в ссылке был соратник Сталина Валериан Куйбышев.
– Здесь еще бывал Радищев, – вспомнил я. – Который написал «Путешествие из Петербурга в Москву». И проездом Чернышевский.
Реакция командира оказалось мгновенной.
– «Что делать»? – прищурившись, спросил себя Ватрушкин. – Вот что прикажешь делать мне? Был у меня уже такой же филолог, фамилия у него была Тимохов. Любил играть в карты и филонить. Чем это завершилось? А тем, что сам себя сослал на Колыму. Дальше было некуда. Может статься, что и тебя могут в этот самый Чикан отправить, к Анне Евстратовне. Скоро туда откроются полеты, и там наверняка потребуется человек.
В Чикан мне совсем не хотелось. Я понял, что Ватрушкина начала раздражать моя говорливость. И не мой первый полет он хотел обмыть, а, скорее всего, снять то напряжение, которое еще с самого утра создал ему я. Вновь перед моими глазами встал почтовый завал, и, судя по словам командира, еще предстоял разбор, который не сулил мне ничего хорошего. Чего доброго, могут и сослать.
И я пошел в незнакомый мне северный поселок.
«Надо же, он даже знает, что в этих местах бывал Куйбышев, – размышлял я над последними словами Ватрушкина, – вообще-то забавный старикан. Но надо с ним ладить. Не то и вправду сошлет в Чикан. Тогда точно – не видать левого сиденья как своих ушей».
Удивительно состояние молодости. Как волна, накатило плохое настроение и тут же откатило. Через пару минут я уже с другим чувством посматривал на рубленые столетние деревянные дома, на одиноко сидящих на лавочках людей. Сколько событий прошло, и сколько разных людей проезжало мимо этих высоких гор, обступивших Лену. Жигаловские дома спокойно смотрели на очередного залетевшего в их края летуна.