– Поверь, я буду тебе верной женой. Ты успокоился?
Нину не ответил.
– Возьми меня, – прошептала девушка.
– Что? – не понял мужчина.
– Возьми меня. Войди в меня, и ты убедишься, что умненькие слаще.
Вновь долгая, протяжная пауза. Нину совсем затих, сидел молча, наконец признался:
– Мне трудно тебя понять, но хотя бы раз я могу поступить вопреки твоему желанию?
– Зачем? У нас с тобой одна судьба. Прикажи Одноглазому отогнать людей от повозки.
– Далеко?
– Подальше, чтобы они не слышали мои крики.
– Ты будешь кричать?
– Мне хочется целовать тебя, мне хочется любить тебя, но мне страшно. Я исполню все, на чем ты будешь настаивать, но я буквально трясусь от страха, поэтому начну петь. Но если ты захочешь, я буду кричать.
– Не надо, – поморщился Нину, – не люблю шума.
Шами ловко, через голову сняла нижнюю тунику, прижалась к мужчине. Нину совсем обмяк, кроме того места, которое натужно рвалось на свет. Шами погладила мужчину, шепнула:
– Исполни мою просьбу, чтобы мне было легче справиться со страхом. Одну малюсенькую, глупую просьбишку.
– Что еще?
– Позволь дернуть тебя за бороду.
Нину изумленно глянул на девушку.
– Твое коварство бездонно. Ладно, дерни. Можешь даже вы драть волосок, если хватит сил. Может, тогда я приду в себя и вместо любви выкину тебя из повозки.
Трудно передать, с каким наслаждением Шами вцепилась в бороду. Она ухватилась за нее так, как обычно хватаются за самое дорогое, самое существенное в жизни. Все остальное порхало мимо сознания – и стоны Нину, пять раз овладевшего ею и снова десять раз овладевшего ею, и пронзительная боль, и нараставшее радостное возбуждение. Ей было хорошо, она была спокойна, ведь она держалась за настоящую бороду. Волосы были неломкие, жесткие, рождающие счастье.
До вечера Шами убеждала любезного друга рискнуть. Убеждала и до и после – нам теперь не расстаться, мы не можем друг без друга, необходимо заткнуть глотки недоброжелателям в Вавилоне. Нинурта обмолвился – в столице тоже хватает тех, кто сразу насторожит уши, услышав, что племянник туртана просит разрешение посвататься к дочери царя Вавилона. Это действительно немалая честь, подобное бракосочетание может резко выделить его, которого все считают худородным молокососом, из дальнего круга приближенных к Салманасару людей. Нину признался, что завистников и недоброжелателей у рода Иблу в Калахе хватает. Прежде всего, Шурдан