– Говори, – приказал Ардис.
– Я боюсь поверить… Боюсь ошибиться. Но если это и есть ее подарок, тогда всем нам крышка…
Он завопил от ужаса, да так, что не только Ардис и Буря, но и стоявшие поблизости воины вздрогнули.
– Говори!!! – в тон ему закричал Буря.
Евнух залепетал, попытался ухватиться за Ардиса, за его накидку, но не смог – пальцы у него дрожали.
– Я ошибся, Ардис. Ты тоже ошибся. Одной головой здесь не отделаешься. Нас заставят до скончания наших дней жалеть о том, что мы появились на свет.
– Выкладывай, – приказал Буря.
– Нет, – решительно отказался Сарсехим. – Я скажу только Ардису.
– И мне! – потребовал Буря.
Евнух с мольбой глянул на старого скифа.
– Огради меня от этого бесноватого!
– Тебе не избавиться от меня, негодяй! – закричал Буря.
На этот раз Сарсехим обрел неожиданную храбрость и наскочил на молодого скифа, пихнул его животом.
– Тебе не избежать гибели, негодяй. Трижды по тридцать раз негодяй! Тебе не избежать расплаты, ты сгинешь от руки Нинурты. Как ты посмел пялиться на царевну?! Что ты вообразил, сын собаки? Ты что, туртан? Ты царского рода? О наша небесная, голубиной чистоты Шами, как пугали ее твои грязные взгляды! Сколько раз она пыталась усмирить твой подлый нрав…
Буря рукояткой меча ударил евнуха по голове. Тот неожиданно обрадовался и завопил, обращаясь ко всем, кто толпился поблизости.
– Видали?! Все видали?! Он поднял руку на старшего евнуха.
Буря еще раз замахнулся. Ардис, единственный, кто не потерял присутствия духа, оттолкнул Бурю, обернулся к Сарсехиму.
– Вы оба мне надоели. Я прикажу привязать вас лицом к лицу, чтобы вы могли вволю лаяться, пока вас доставят в Ашшур.
Евнух сразу успокоился, кивком указал на столпившихся поодаль воинов.
– Тогда отгони их.
Когда они втроем укрылись за повозкой, Сарсехим объяснил:
– Есть древняя поэма…
– Какое нам дело до поэм! – возмутился Буря.
– Убери этого припадочного. Я думаю.
– Уймись, Буря. Ну?..
Молодой скиф выругался и с намеком, не спеша, вложил меч в ножны. Сарсехим, словно завороженный, наблюдал, как узкое, чуть загнутое к острию лезвие погружается в тесные кожаные ножны, при этом Буря, заметив взгляд Сарсехима, нарочно, с намеком, несколько раз поводил клинком вперед-назад. Как только перекрестье звякнуло о бронзовое кольцо, скреплявшее ножны у влагалища, Сарсехим откашлялся.