Вагон, решивший судьбу России
Тем временем Роберт Гримм вышел на германского посла в Берне фон Ромберга. Посол понял его с полуслова и тут же связался с Берлином. В министерстве иностранных дел были так рады неожиданному подарку, что, в нарушение строжайших инструкций, среди ночи подняли на ноги руководство Генерального штаба и потребовали, чтобы военные обеспечили беспрепятственный проезд русских эмигрантов. А уже утром в Берн ушла телеграмма: «Специальный поезд получит военное сопровождение. Передача произойдет на пограничной станции Готмадинген или Линдау ответственным сотрудником. Немедленно вышлите информацию о дате отправления и список отъезжающих».
Получив такой недвусмысленный карт-бланш, фон Ромберг развил бурную деятельность. Вскоре он понял, что Гримм для такого дела не подходит – уж очень он осторожен и рационалистичен.
Фон Ромберг начал искать выходы непосредственно на Ленина, но тот, боясь себя скомпрометировать прямыми контактами с немцами, на встречу с представителем воюющей с Россией державы не шел.
А из Берлина нажимали! Буквально через день оттуда пришла еще более категоричная телеграмма: «Согласно полученной здесь информации желательно, чтобы проезд русских революционеров через Германию состоялся как можно скорее, так как Антанта уже начала работу против этого шага в Швейцарии. Поэтому рекомендуем действовать с максимально возможной скоростью».
Не сидел без дела и Парвус. Он чуть ли каждый день наведывался в Берлин и в конце концов смог убедить скептически настроенного Людендорфа в том, что «самое выгодное дело для Германии – это как можно быстрее доставить Ленина, яростного противника войны, в Россию».
Через служащего свой торговой фирмы и представителя большевиков в Копенгагене Якова Ганецкого Парвус сообщил Ленину, что договорился с Берлином о возможности проезда русских политэмигрантов через Германию.
Ленин не на шутку испугался! Еще бы, ведь о связи Парвуса с германским Генеральным штабом знала вся Европа, и, не дай бог, станет известно, что организатором поездки большевиков является Парвус, а это значит – немецкие генералы, тогда репутации Ленина конец.
«Нет-нет, связывать свое имя с именем Парвуса нельзя! – решил Ленин и тут же телеграфировал Ганецкому: – Берлинское разрешение для меня неприемлемо. Пользоваться услугами людей, имеющих касательство к издателю „Колокола“, я, конечно, не могу».