.
Завершить работу Браудо, собрав все доступные на сегодняшний день сведения о Записках и их авторе, удалось в конце XX в. замечательному историку-архивисту Александру Сергеевичу Лаврову. Изучив и научно издав «сводный текст» (и перевод) Записок о Московии по трем рукописям, он сделал вывод, что они отражают редактирование текста, предшествовавшее изданию, не являясь авторскими и не выступая оригиналом, с которого печатались Записки[59].
Ценное для специалистов издание Лаврова мы используем для комментариев в случаях, когда изученные им рукописи дают уточнения к переводу текста парижского издания 1698 г. Это издание, видимо, последняя авторская воля. Именно по нему и производным от него переизданиям и переводам европейцы благодаря Нёвиллю знакомились с Московией. Читали издание и русские современники.
Сразу после выхода книги в свет русские послы – официальные члены Великого посольства, в котором инкогнито участвовал Пётр I, – «жаловались» давно сотрудничавшему с Москвой амстердамскому бургомистру Николаю Витзену, что «господин де ла Нёвилль был очень плохо осведомлен о многом». Лавров доказывает, что знакомый Нёвиллю по Москве русский посол в Гааге А. А. Матвеев не только имел в библиотеке экземпляр голландского издания Записок о Московии, но косвенно упоминал и использовал его в своей «Истории о стрелецком бунте»[60]. Гаагское издание 1699 г. на французском имели и учитывали в работе Вольтер и его русский корреспондент академик Герард Фёдорович Миллер (в его библиотеке было также английское издание 1699 г.). Сегодня без Записок не обходится ни один серьезный труд по политической истории России начала царствования Петра.
Сказанного, вместе с наиболее подробными на сегодняшний день комментариями к тексту, достаточно, чтобы Вы, любезный читатель, поняли смысл Записок Нёвилля не хуже профессиональных историков. Даже те из них, кто вчитывался в текст (а не просто «выгрызал цитаты»), не располагали таким объемом информации о людях и, главное, о логике политики России, выявленной нами в результате упорной 30-летней работы в библиотеках и архивах.
Моим коллегам этого, как правило, более чем достаточно. Они очень серьезно относятся к «фактам» и любят сводить их к событиям и определениям. А ведь любой повествовательный источник – не формальный документ. Мысль автора, его чувства и ощущения, на мой взгляд, такие же, и даже более важные факты, чем точная дата и описание события. Короче говоря, записки современников – прежде всего литература. Лишь через внутренний мир автора мы «смотрим» на прошлые события. Именно эти точки зрения мы сопоставляем, сравнивая разные источники, чтобы получить четкую и «объёмную» картину истории.