– Ну, хорошо, поедем, – сказал я, доставая из кармана ключи. Не люблю, когда меня шантажируют. Ни когда этим занимаются почтенные, вредноватые старики в тяжелой житейской ситуации, ни когда это делают всплывшие из длительного небытия бывшие любовницы. Она, видите ли, считает, что это мой ребенок! «А Вадик? А Рудик?» – «Да, были такие, но ребенок твой». – «Но это же легко проверить – экспертиза». – «Не будь козлом». – «В каком смысле?!» – «Их нет. Вадик погиб то ли от цирроза, то ли на Памире. А Рудик сидит. Надолго». – «Почему ты решила, что если их нет, то это автоматически делает меня отцом?! Судя по всему, у тебя могли быть и другие мужики». – «Не будь, говорю, козлом, Женя. От тебя требуется немного – две субботы в месяц». – «А если я откажусь?» – «А вот если ты откажешься – тогда экспертиза. И все алименты за все годы».
В общем, получалось так, что она делает мне почти великодушное предложение.
– Так, Ипполит Игнатьевич, я забыл, это Ярославское шоссе?
– Да, да, Женя, Ярославское.
Риск был тридцать три процента, и я согласился. В конце концов она действительно требовала не столь уж много. Две субботы, и десять дней летом. Чем она будет заниматься эти тридцать четыре дня в году, мне было неинтересно, я это просто знал.
Ипполит Игнатьевич сел рядом со мной.
– Ты меня обманул, – сказала Майка с заднего сиденья. И я отчетливо услышал интонацию Нины. По крайней мере в том, кто мать девочки, сомневаться не приходилось.
Соглашаясь на предложение Ниночки, я даже не представлял, что это такое: день с ребенком. С почти наверняка чужим ребенком. Не очень-то приятным ребенком. Нет, она не носилась как заведенная, не изводила меня своим диким плеером, не капризничала по поводу еды, но ее ехидная самоуверенность в совокупности с моим чувством истерической ответственности за нее, изводили меня.
Когда мы проезжали мимо ВДНХ, я подумал, что скульптура де Голля перед гостиницей «Космос» очень похожа на Иполлита Игнатьевича. Хотел ему сказать об этом, но пожалел старика.
– Ты меня обманул, – вновь заявила Майка. – Крокодил и аллигатор отличаются не потому.
Сделаем так – попробуем извлечь пользу из создавшейся ситуации. Но какую можно из нее извлечь пользу? Будем хотя бы радоваться тому, что мне удалось две грубо использующие меня силы забить в один флакон: выполняя просьбу неприятного, но несчастного старика, и одновременно выгуливая свою якобы дочурку, я совмещаю неприятное с неотвратимым.