Еще не отправившаяся в плавание, но уже сильно потрепанная трудностями пути, экспедиция стала деятельно готовиться к отплытию на Камчатку. Весь июнь 1726 г. ушел на приготовления. Вскоре был спущен построенный галиот «Фортуна».
А съестные припасы все прибывали и прибывали. Но много ли удается доставить? Прибывший 11 июня геодезист Лужин из ста лошадей привел только одиннадцать, остальные же «разбежались, околели и съедены волками». Далее пошло удачнее, донесения пестрят следующими цифрами: «1 июля прибыл лейтенант Чириков с остальными служителями и припасами; а вслед за ним квартирмейстер Борисов на 110 лошадях и привез 200 сум муки. Через неделю после сего приехал из Якутска пятидесятник на 63 лошадях и привез 207 сум муки. 20-го числа прибыл солдат Ведров на 80 лошадях и привез 162 сумы муки. 30-го прибыл сержант Широков на 20 лошадях и привез 50 быков». И т. д.
4 августа спустили на воду второе судно, прибывшее недавно с Камчатки и теперь заново отремонтированное. Это был тот самый бот, на котором совершалось в 1716 г. первое плавание из Охотска на Камчатку.
Все было уже готово к плаванию: личный состав экспедиции, эшелоны с продовольствием и снаряжением. Неожиданно продовольственные запасы наших путешественников пополнились лакомым блюдом: «7 числа прибыло ко взморью великое множество уток; по сему случаю послана была туда вся команда, и привезли оных три тысячи, а пять тысяч, – наивно замечает Чаплин, – улетели опять в море».
22 августа, подняв паруса, двинулись в путь, плыли без приключений и 29-го были в виду берегов Камчатки. Запасшись водой, поплыли дальше, взяв направление на юг. Дойдя до Большерецкого острога, нашедшего себе приют в глубине удобной бухты, решили здесь зазимовать. Все, что мы узнаем об этом остроге, сводится к немногому. «В Большерецком остроге, – сообщает Чириков, – русского жилья 17 дворов да для моленья часовня. Широта места 52°45′, склонение 10°28′ восточное. Управителем был некто Слободчиков». Сообщается также о здешнем климате, который «очень хорош, хотя с 7 октября и выпадал иногда снег, но река не становилась, и 30 числа был гром».
Тотчас же по прибытии Беринг отдал на первый взгляд странное распоряжение: свозить всю кладь и все продовольствие на берег. Нелегкий труд этот потребовал много времени, и весь сентябрь экипаж судов был занят перевозкой, потребовавшей сорока ботов, мобилизованных у здешних камчадалов. «Можно легко рассудить, – замечает Берх, – сколь трудна была перевозка сия: на каждом боту два человека иноверцев, кои шестами проводили оные вверх по реке».