Очередная морская экспедиция Дмитрия Лаптева опять не принесла нужных результатов. Удачнее была работа сухопутных партий, снаряженных Лаптевым вскоре же по прибытии в Нижнеколымск. Так, он командировал для описных работ своих верных и надежных помощников: геодезиста Киндякова для описи верховья Колымы и штурмана Щербинина для обследования путей от реки Ангарки до Анадырска. Последнему было также поручено заготовить лес на постройку судов для предположенной описи реки Анадыри.
Летом 1741 г. Дмитрий Лаптев сделал последнюю попытку пробраться на восток, так как наступившее теплое и раннее лето он считал подходящим для этого условием. Но, увы, и теплое лето не способствовало успеху. Несколько раз подходили моряки к конечному пункту прошлогодней экспедиции – Баранову Камню и каждый раз в бессилии должны были отступать: не было никакой возможности пробиться через стоявшие стеной густые многолетние льды, а «посланные вперед две лодки были отлучены, и люди с них едва спаслись». 10 августа пришли на место прежней зимовки. Экспедицию на этот раз бесповоротно пришлось считать законченной. Баранов Камень почитался самым крайним пределом плавания на восток.
Дмитрий Лаптев в 1742 г. в течение двух месяцев сделал «аккуратную» опись реки Анадыри до ее устья. Приехав в Петербург, он лично представил отчет по экспедиции, продолжавшейся семь лет.
Колоссальнейшее, не виданное в истории по размаху предприятие, стоившее нечеловеческого напряжения и труда и унесшее столько жертв, было закончено. Пройденное и обследованное путешественниками расстояние измерялось тысячами верст, а время выполнения задания исчислялось годами. В течение восьми лет был описан и обследован весь северный берег, от Белого моря до Колымы.
При состоянии научного познания того времени и тех технических средств, которые были в распоряжении скромных тружеников Севера, доведенная ими до конца задача обследования всего северного сибирского побережья не только вызывает изумление, но и заслуживает глубочайшего уважения. Справедливо сказано об участниках Северной экспедиции, что они «такой трудный и многобедственный и неизвестный путь морем, где было по силе человеческой возможно, проходили и к вечно достойному ведению исправно описали, а о непроходимых местах достоверно свидетельство учинили…».