«Уберись в комнате, а то замуж такую никто не возьмет», – припомнились мне слова матери.
МАМА, я убралась, посуду Мудаку помыла, а он все равно не берет! – крикнула я ей в ответ и залилась слезами. А ты кружку ему уже помыла?
В женщинах есть эта черта. Устраивать парад во время глубочайшего поражения. Зачем-то надев самое дорогое красное платье, прилично обтягивающее мою грудь третьего размера, я задумчиво стояла перед зеркалом уже как двадцать минут.
Отражение все же высказалось правдиво: «Может уже, наконец-то, расслабишься и поймешь, что ты Красавица?! Зачем так палиться своим отчаянием?» Но я ответила в цвет: «Я тебя купила, я тебя и гуляю!»
Не могу же я прийти к знаменитому психологу за штуку баксов в рваных джинсах и футболке или в одном из двадцати своих спортивных костюмов. Бабуля бы этого не одобрила. Так как я давно не живу публичной жизнью, да и никогда не жила, с выходом в свет и посещением театров, то в ненужных платьях не нуждалась.
Я скучаю по своей бабушке. Это была самая удивительная женщина во всем мире. Таких… уже не делают. У нее был тот романтизм и лиричность, что присущий только очень порядочным, начитанным натурам. Скажу честно, что как женщину меня воспитала именно она. И я так понимаю, анализируя все наше женское древо, что генетика, если и одарила нас геном, так это точно ген романтизма. А еще преданности! Весь наш матриархат почему-то влюблялся раз и навсегда.
– Дерьмо! – злостно выругалась я, обдумывая философию родословной, и вышла из дома.
В последнее время я ругалась часто. Вернее постоянно. Вот, к примеру: утром я спустилась в супермаркет, схватила бутылочку йогурта и отправилась к кассе. На очереди старушка. Как весь пожилой народ она не торопилась в поисках кошелька, потом подсчета сдачи, потом пересчитываем остаточных денежных средств. Я стала изучать прилавок в ожидании, когда же бабушка покинет свою точку опоры в полном убеждении, что ее не обманули. И тут, без всякого торможения к кассе подходит рослый мужик и протягивает барышне-кассиру банку пива. Та со спокойной совестью, улыбаясь нежданному путнику, явно игнорируя меня, начинает пробивать товар. На ее лице уже всплыла надпись: «Возьми мой телефон! Платье и шампанское сама себе куплю!»
Но я, не выдержав лирической сцены, взбунтовалась: