– Сильно же им приспичило, если согласились на старикашку, – заметил Мардер, когда они парковались на стоянке перед рестораном.
– Знаешь, Мардер, такое жестокосердие тебе не к лицу. По правде сказать, у них имелись все необходимые вспомогательные устройства и препараты; некоторые из них оскорбили бы чувства такого унылого консерватора и католика, как ты, так что лучше умолчу о них.
Они вышли из машины, и Мардер сразу направился к столику, с которого хорошо просматривалась стоянка. Усевшись, он заговорил:
– Кстати, о Санни и Банни. Я тут думал о старине Хани Фолджере. Помнишь такого?
Скелли наморщил нос.
– А, этот дурила. С чего ты вспомнил-то о нем? Ты же никогда не думаешь о войне.
– Не знаю. Может, из-за общения с тобой открылись шлюзы памяти. Только в ней полно всяких дырок. Взять вот тех двух ребят, с которыми я проходил подготовку. У одного была кличка Землекоп…
– Свинокоп Ласкалья. Эдвард Дж. Другой – Хейден, Форд Т. Его звали то Пеструшкой, то Пегим – из-за той белой фигни в волосах.
– А мне ведь кличку так и не дали, да? Ты вот вроде был Череп…
– Нет, кажется, не дали. Мы тебя звали просто Мардером. Ты для клички был слишком пресный, прятал все под пончо, если мне память не изменяет. Человек-загадка. И сейчас таким остался.
– В отличие от тебя – весь нараспашку, как южное небо.
– Именно так, – кивнул Скелли, а потом с ослепительной улыбкой обратился к официантке: – Да, мисс, мне черный кофе и стопку блинов – высотой с тебя, красавица.
Кармел Мардер рассекала воды бассейна имени Зесигеров при МТИ; ее длинные руки отмахивали метр за метром, а мыслями овладело зудящее беспокойство. Она понимала, что это все из-за недостатка сосредоточенности, что настоящие чемпионы во время тренировок думают только о совершенствовании своих движений, однако Кармел была не из таких. Она готовилась к соревнованиям по вольному плаванию на восьмисотметровой дистанции, дававшейся ей лучше всего, – а значит, должна была каждый день наведываться в этот прекрасный, олимпийского класса, бассейн и проходить эту дистанцию не менее десяти раз. Будучи ответственной до неприличия, она редко пропускала тренировки, но отдавала себе отчет в том, что у нее нет воли к победе, отличающей истинного чемпиона; когда ты просто не можешь думать ни о чем другом, кроме (как сказал один чемпион, и сказал правильно) питания, сна и плавания.