На Милане, кстати, была такая же
форма, только красного цвета. Однако нага обладала более пышными
формами, чем я, и на ней все смотрелось очень уместно. Я же в этом
наряде буду выглядеть провокационно. Впрочем, откуда мне знать, что
здесь провокационно?
— А эту форму все носят?
— Да, это обязательное правило.
Исключение, и то небольшое, могут сделать только для членов
футбольных команд.
— Они любимчики?
— В какой-то степени да, —
усмехнулась Милана.
Было видно, она от них в
восторге.
— А что это за тетрадка?
Рядом с одеждой лежала видавшая виды
кожаная зеленая тетрадь с монограммой «Институт рас». Страницы в
ней были пустые.
— Это для лекций.
— Одна тетрадь?! — поразилась я.
— Ты должна капнуть на нее каплю
крови и закрепить тем самым за собой. А потом, открыв, достаточно
лишь назвать предмет и на страницах появятся буквы твоих записанных
лекций. Так же и с книгой.
Посмотрев левее, я увидела книгу,
внешне похожую на тетрадь, только потолще. Вот бы нам такое в
школу! А то носила сумку, по тяжести сравнимую с мешком
картошки.
— А гулять можно выходить?
— Это привилегия, которая недоступна
для первокурсников. Отпускают только со второго курса, до этого,
говорят, опасно. Из развлечений только стихийный футбол, на который
ходим болеть, и свидания.
— Последнее не для меня, — вздохнула
я. — Не получаются у меня с парнями отношения.
— Может, ты просто выбирала их не в
том мире? — усмехнулась Милана.
Я выбирала? Вопрос в другом: кто
выберет меня?
Через час Милана ушла, а я занялась
тетрадкой и изучением правил, которые мне дала Добракович. Пора
приобщаться к студенческой жизни.
Ирина Вознесенская
Перед тем как лечь спать, я
постаралась придать уют комнате, которая на ближайшие четыре с
половиной года заменит мне дом, разложила все вещи по местам и
подготовила сумку на завтра, чтобы отправиться на лекции во
всеоружии.
От института я получила волшебные
чернила, различные канцелярские приснадлежности и много других
вещей для учебы. Ко всему прилагались листочки с пояснениями. А на
тетрадке и учебнике, после того как я капнула на них кровью,
красовался тот же рисунок, что и на двери, только с моими фамилией
и именем.
И, конечно, я осмотрела немного
пугающее меня место с листиками на двери. Внутри все было
непередаваемо: овальная сидушка вроде стульчака унитаза, внутри —
черное отверстие, и все это висело в воздухе.