День выдался идеальным для охоты. А
вчера я вспомнил один из советов отца, который тот давал мне в
юности относительно моего поведения в целом и женщин в
частности.
Уравновешенность и сдержанность.
Излишняя эмоциональность считается типично женской чертой. Мужчина
всегда должен вести себя достойно, не истерить и не выходить из
себя.
Вот сегодня и проверим, что по этому
поводу думает принцесса. Преисполненный решимости провести свой
эксперимент, я столкнулся с тем, что многое не учел. А именно…
Когда слуга подвел меня и Малура к
тому коню, которого мне выделили, я от отчаяния едва не
застонал.
— Она издевается? — еле слышно
спросил я у мага.
— Ваше высочество, помните,
предложить вам плохую лошадь — это продемонстрировать
пренебрежительное отношение, — напомнил мой слуга.
Да все это я понимал и сам. Но как
теперь забраться на конягу, которая выше меня ростом. Это
здоровенный черный жеребец, породистый, быстрый и сильный.
Прекрасный конь. Если бы я был в своем теле, то только порадовался
бы случаю испытать прекрасное животное. Но сейчас… Это конь будет
меня испытывать, а не я его.
— Как думаешь, если в погоне за
принцессой я сломаю себе шею, отец очень расстроится?
— С учетом того, что он лично обучал
вас сидеть верхом, это будет прямым оскорблением его величеству, —
уверил меня слуга. Я задумчиво посмотрел на вороного. Конь заложил
уши и ответил мне таким же подозрительным взглядом.
— Может, я попробую вас привязать
незаметно? — спросил Малур.
— Желаешь сделать мою смерть
медленной и мучительной?
Другие принцы смотрели на меня
пренебрежительно и ехидно. Видимо предвкушали спектакль, который я
им обеспечу. Будь я собой, они бы поостереглись высказывать столь
явно неуважение. Но что мой кузен мог сделать? Он же ни на что не
способен. Кажется, этот дипломатический визит будет гораздо более
трудным, чем я думал.
Однако стоять около лошади вечно
нельзя и вздохнув, я примерился к седлу.
«Так… Собрался. Ты сможешь. Ты
покорял страны, разрушал города. А тут какая-то коняга. Так…
Вперед!»
Решившись, я попробовал вставить ногу
в стремена, но подняв ее, не дотянулся. А когда чуть наклонился в
бок, чтобы все же исполнить задуманное, едва не упал. Хорошо Малур
поддержал.
— Ваше высочество…
— Сейчас будет самый позорный момент
моей жизни…
Облокотившись на слугу, я все же
поставил ногу в стремя и схватившись за седло попробовал хотя бы
подтянуться. Спину пронзила боль, и я застыл, выпучив глаза.