— Мне свежий «Дейли Телеграф», пожалуйста, сэр, —
Северус протянул в широкую смуглую руку Майка два пенса.
— Хо-о, неужто твой старик заинтересовался, что творится в
мире, малец? — белозубо ухмыльнулся Майк, доставая хрустящую и
вкусно пахнущую газету.
— Нет, это для… мамы, — пробормотал Северус, смущаясь.
— Мне пора, сэр. Спасибо!
— Ну беги, беги, — кивнул Майк.
И Северус побежал в сторону тупика Прядильщиков, периодически
вдыхая запах типографской краски. Тобиас газет не читал, а мама не
интересовалась делами магглов. А вот Северус всегда представлял,
что когда станет взрослым, то обязательно по утрам будет читать
самую свежую газету. Майк говорил, что каждый уважающий себя
британец должен так делать: пить чай или кофе и читать утреннюю
газету, пока вся семья спит и в доме тишина. Майк нанимал мальчишек
постарше разносить газеты рано утром в богатые дома Коукворта, но
Северус для такой работы не подходил: слишком мелкий и слабый,
чтобы таскать специальную сумку. Но он совершенно точно знал, что
отец Лили каждое утро пьёт кофе и читает газету за завтраком.
Элис, заметив Северуса, кивнула, забрала газету и торопливо
развернула «Дейли Телеграф», просматривая передовицу.
— Пятое апреля тысяча девятьсот шестьдесят девятого, —
на выдохе назвала сегодняшнюю дату Элис. — Круто же нас жизнь
помотала. Теперь понятно, с чего всё так дёшево, но всё равно…
— Дёшево? — спросил Северус, который мялся рядом, не
зная, что делать дальше.
— Ага, — Элис села на софу и приглашающе похлопала
рядом с собой. — Присядь-ка, дружок, нам следует немного с
тобой посекретничать.
Северус сел, рассматривая такое знакомое и совсем незнакомое
лицо, которое принадлежало его матери. Когда-то он, как и все дети,
считал, что мама самая красивая на свете, но взросление внесло в
это мнение некоторые коррективы. Теперь титул «самой красивой»
перешёл к Лили Эванс, ещё Северусу внешне нравилась её мама,
наверное, ему бы хотелось иметь такую же красивую маму, с доброй
улыбкой и звонким смехом, маму, которая пекла восхитительные пышные
булочки и никогда не забывала про обед и ужин. Он никогда не
слышал, чтобы его мама смеялась, да и улыбку никогда не видел или
уже не помнил, что она умеет улыбаться. Элис же… вроде бы имела то
же лицо, но была совсем иной. В её тёмных глазах искрилась жизнь,
да и лёгкая улыбка делала лицо намного красивей, чем у его мамы. Он
бы никогда их не перепутал.