Северус вздохнул, от досады пнул камешек и отправился прочь из
благополучного района. Что-то ему подсказывало, что Петунья сегодня
всё же нажалуется родителям и Лили после обеда из дома не выпустят.
Или подругу будет пасти сестра, а от Петуньи ещё попробуй
спрятаться и сбежать. В животе почти привычно урчало от голода, но
Северус прекрасно знал: что-то поесть, скорее всего, получится
только после того, как Тобиас уйдёт в бар, а до этого времени ещё
несколько часов. Когда они встретились с Лили, у неё с собой была
просто восхитительная булочка, но очень маленькая, быстро кончилась
и только разыграла аппетит. А ведь он с утра так и не поел из-за
того, что произошло…
И всё же, поразмыслив, Северус пошёл ближе к родному тупику,
чтобы не пропустить момент, когда Тобиас уйдёт, чтобы снова
напиться. Будущее вообще виделось совершенно не ясным и мрачным.
Вполне возможно, что…
Северус хмыкнул, вчера была пятница, в баре были «счастливые
часы», когда выпивку продавали в два раза дешевле, так что Тобиас
не пропускал такие события и всегда праздновал окончание трудовой
недели. Вернулся Тобиас в изрядном подпитии и снова ругался. Мать
отправила Северуса в его комнату, и он, забившись в угол, слушал
скандал, а потом был какой-то грохот, звуки борьбы, и всё стихло.
На миг стало даже как-то страшно, так как показалось, что по дому
прошёл какой-то особенный холодок, но потом он услышал шаги Тобиаса
по лестнице и, убедившись, что тот уснул, громко захрапев, выглянул
вниз. Мать сидела внизу, прикладывала к лицу тряпку и что-то
неразборчиво ворчала. Северус очень тихо вернулся к себе и
постарался уснуть.
А следующим утром произошло то самое, чем он поделился с Лили,
но та не поверила.
Утром Северус спустился вниз, увидел мать, и по спине прошёлся
тот самый холодок. На него глазами матери смотрел совсем другой
человек. Всё было не так: оценивающий взгляд, поза, походка,
движения, а ещё… что-то внутри, чего Северус не мог чётко
распознать. Просто появилась уверенность, что перед ним вовсе не
Эйлин Снейп. Кто-то в теле его мамы деловито обшаривал дом.
Северус был напуган. Жизнь его не баловала, и вот теперь
единственная константа в его мире внезапно изменилась до
неузнаваемости.
— Кто ты? Ты не моя мама! — выкрикнул он незнакомке, которая,
почти не обращая на него внимания, перерывала карманы Тобиаса и
осматривала шкатулки и банки с крупой. Впрочем, стараясь кричать не
слишком громко, чтобы не разбудить отца, который после пятничной
попойки мог спать до обеда.