— Это ты сейчас к чему?
— Ни к чему. Говорю же — просто вспомнила.
Мы замолчали.
— А знаешь, — вдруг сказала Машка, — меня бабушка учила всяким заговорам. Вот сейчас возьму и это вино заговорю! — она стала водить руками над бутылкой и выкрикивать разные слова — это было так забавно, что я не выдержала — засмеялась.
— Ты сегодня в ударе. Придумываешь одну глупость за другой.
— Глупость? — Машка хитро подмигнула. — А вот попробуй теперь — и почувствуешь разницу, — она налила мне еще немного вина.
Я пожала плечами, выпила, усмехнулась и спросила.
— И что теперь?
— А теперь, — ответила Мария, — оставшимся вином я угощу Томашевского. Или — нет! Соловьева! И кранты тебе, Горячева!
Вдруг дверь распахнулась и на кафедру зашел Морозов. Он уставился на бутылку.
— Что здесь происходит? Пьянка в рабочее время? Как не стыдно!
— Денис Сергеевич, очень стыдно, — защебетала Проценко, — но рабочий день почти закончился. К тому же сегодня пятница, а у Вики — день рождения, — она налила в чистый стакан вина и протянула его Морозову, — вот, выпейте за ее здоровье.
После этих слов Машка коварно улыбнулась и посмотрела на меня. Бессовестная рыжая лиса!
Морозов задумчиво посмотрел на вино и уже протянул к нему руку, но я вдруг подскочила к Проценко и попыталась ей помешать. Стаканчик хрустнул и вино, забрызгав нас Машкой, разлилось по полу.
— Вика! Ты что творишь?
А я и сама не знаю, что на меня нашло. Не поверила же я в эту чушь?
— Виктория такая неприветливая, — усмехнулся Денис Сергеевич. — Не хочет, чтоб я пил за ее здоровье.
— Нет, — Машка понизила голос, подошла к Морозову и жестом попросила наклониться, будто собиралась поведать ему страшный секрет. После того, как Денис Сергеевич нагнул голову, Проценко с таинственным видом сообщила. — Вика просто боится, что вы воспылаете страстью друг к другу. Потому что вино это — за-кол-до-ван-ное!
— У-у-у, как все запущено, — Морозов отклонился от Машки. — Как вас, девушка, зовут?
— Мария.
— Мария, значит. А отправляйтесь-ка вы, Мария, домой, — он нежно вытолкал недовольную Проценко с кафедры, а потом повернулся ко мне. — И ты тоже иди.
Это был первый раз, когда он обратился ко мне. Причем к Машке, значит, на «вы», а ко мне — на «ты». Что еще за фамильярность!
— Нет! — ответила я. — Буду здесь убирать.
— Я сам все уберу, иди.