— Фальшивое?
Мда. Всё-таки для доктора наук соображает туговато.
— Нужно, чтобы вы… — принялась объяснять я, — то есть — мы… встретились с моей сестрой и ее женихом. Я представлю им вас как своего парня. Ничего такого, просто в кафе посидеть.
— Виктория, — вздохнул Морозов, — с тобой я могу только поседеть.
Он намеренно сделал акцент на первое «е» в слове «поседеть», и я рассердилась.
— Кто бы говорил, Денис Сергеевич. С тех пор, как вы появились на факультете, у меня сплошные неприятности. Впрочем, уговаривать не стану…
— Ладно-ладно, — перебил он. — Я схожу. Но всё же — уму непостижимо… Зачем это нужно? И почему — я? Разве ты не встречаешься с этим… как его…
— С кем — «с этим»?
— Ну, кто там тебе предложение делал…
Я сначала даже не поняла, о чем речь, а потом вспомнила и фыркнула:
— Вот у вас фантазия! Никто мне предложение не делал. Андрей не подойдет для этого дела, увы. Почему не подойдет — не спрашивайте. И вообще — больше ничего не пытайтесь узнать. Просто мне так надо — и точка.
Не скажешь же Морозову, что я, на свою беду, именно его сестре описывала!
— Понятно, что ничего непонятно. И когда будет это… гм… свидание?
— Чем быстрее, тем лучше. Но я еще продумаю детали и вам сообщу.
— Какие детали?
— Просто на всякий случай. Нашу историю. Как мы познакомились и тому подобное.
— О, да! — оживился Морозов. — Давай расскажу про наше знакомство!
Черт! Хорошо, что в помещении было темно — незаметно, как я покраснела.
— Это было… э-э… недоразумение, о котором лучше не вспоминать, — пробормотала я.
— Хорошо, но тогда будем считать — то, что ты недавно здесь видела — тоже недоразумение, о котором лучше не вспоминать.
— Договорились.
Легко сказать! Если до самой ночи у меня еще получалось не думать о том, что произошло, то перед сном в голову полезла разная ерунда. Что было бы, не окажись я на кафедре? Хотя — ну вот какая мне разница? Еще не хватало размышлять о чужой нравственности. И все-таки… бывают же такие бесстыжие женщины! Просто взять и предложить себя мужчине!
А Морозов? Без сомнения, он не отказался бы от того, что само плывет в руки. Почему-то эта мысль раздражала меня, но, вероятнее всего, я просто злилась на мужскую природу в целом. Что все равно было странно — ведь эта природа в прошлом мне ничем не угрожала и, судя по всему, никогда угрожать не будет.