— Я не понаслышке знаю, что значит быть рабом и
обещаю хранить тебе верность, Ольга, — совсем другим тоном. — Клянусь, что не
причиню вреда, если ты сама, конечно, не попросишь.
Прозвучало неоднозначно.
Что я могла на это ответить? Поблагодарить?
Мы шли в сторону дома, и я отгоняла мысли,
которые носились в голове, раздражали, мешали сосредоточиться. После короткого
знакомства диалог кончился, да и о чем было разговаривать?
Надо с ошейником что-то сделать, вижу же, как он
впивается в кожу. Ладно, займусь им чуть позже. Пока бы выяснить, как дальше
быть.
Грегг точно не одобрит моего решения. В нашей
крошечной квартирке только мужчины не хватало, да ещё такого.
С ужасом осознала: а спать ему где?! Не в моей же
односпальной кровати. На полу? Так не по-человечески это.
Олли, ты импульсивная идиотка. Купить человека
купила, а что дальше делать — не придумала.
Разгребай теперь.
А ещё он тебя удушит при случае. Как пить дать.
Можно, конечно, снять койку в каком-нибудь бараке
за медянку, да только там условия немногим лучше Дома скорби. Разве что не
заставляют трудиться до полусмерти.
Куда же его девать? Как поступить?
С другой стороны, постелить можно на кухне. Там
есть свободное место. Передвинем обеденный стол из центра ближе к углу, уберем
лишние стулья.
Соседа не было, и я начала показывать молчаливому
Марку жилище. Он как-то странно рассматривал душ, будто видел в том скрытую
угрозу. Но никак не реагировал, и на мои торопливые объяснения не ерничал.
— Как твое самочувствие? Может быть, хочешь
отдохнуть? — проявила я заботу, вернувшись на кухню. — Ещё вчера ты вообще
не двигался. Даже не верю, что с такой легкостью очнулся.
— Вчера меня здесь не было, —
Марк прикрыл веки, будто воспоминания причиняли ему боль. — Лишь
оболочка человека, скованного заклятием. Разум жив, но тело ему не подчинялось.
Совсем.
— Что это за чары? Почему они разрушились?
Пожал плечами. Врет, наверное. Но допытываться не
буду. Захочет — расскажет сам. Когда-нибудь позже.
— Ты что-то чувствовал... ну... пока находился в
лечебнице?
— Всё, — и чуть тише, — но сделать
ничего не мог. Я бы не отказался помыться в… душе, — с долгой паузой.
— А, да, конечно, — я запунцовела, осознав, что у
нас ни одежды запасной нет, ни полотенец, чтобы замотаться ими с ног до
головы. — Минутку.