Понемногу, по капле возвращались силы.
Джек пошевелился, передвинул руку — должно быть, ему
было неудобно. Ладонь скользнула ниже.
— Это тоже, чтобы согреть?
— Случайность. Смени тему.
Кейн не хотелось говорить, но спать пока не хотелось
тоже. И нужно было узнать главное как можно скорее:
— Вы нашли спасательные шлюпки? Среди них есть
целые?
Джек помолчал, должно быть, не хотел отвечать. И это
само по себе о многом говорило.
— Значит, нет, — вместо него сказала Кейн.
— Те отсеки закрыты спиритом. Я начал расчищать, но
там слишком много. Если шлюпки вообще уцелели, добраться до них
будет непросто.
Но они могли и не уцелеть.
Кейн не хотелось думать о том, чтобы снова идти по
Городу, искать новый корабль, на котором тоже могло не оказаться
шлюпок. Снова скрываться от гибридов, находить мертвых.
— Расслабься, — сказал ей Джек. — Справимся. Вода и
пожрать есть. Остальное приложится.
— Поверю вам на слово.
— Я уже седьмой раз под Грандвейв, получше тебя знаю
наши шансы. Спи. У тебя постельный режим.
Кейн не стала спорить, просто прикрыла глаза, и
действительно, усталость скоро взяла свое.
* * *
Отслеживать время на корабле было невозможно — часы в
каюте остановились много месяцев назад. Кейн много спала, и даже
когда просыпалась, чувствовала себя разбитой. Иногда Джек был
рядом, иногда она просыпалась одна — от холода, голода или
жажды.
Каждое, даже самое элементарное движение давалось
тяжело, мысли текли вяло и лениво.
Кейн вспоминала детство, Линнел и «Трель». Чаще всего
какие-то бессмысленные мелочи. Воздушную платформу с чахлыми,
упрямыми розами, свою каюту с круглым окном-иллюминатором.
Праздничный зал наверху.
Как Линнел едва не сожгла свою комнату, забыв свечу
на тумбочке.
Воспоминания казались затертыми и
далекими.
Даже встреча с Реннаром как-то отдалилась,
воспринималась событием из другой жизни.
О нем Кейн тоже думала. О том, что Реннар испытывал,
если действительно был одним из тех, кто породил Грандвейв. О том,
что он, возможно, был прав, пытаясь все если не исправить, то хотя
бы сделать более безопасным, убедиться, что ошибки прошлого, такие
как Терри Терн не повторятся.
Отчасти она чувствовала себя причастной. Она не была
среди тех, кто породил Первую Катастрофу, но все еще оставалась
мастрессой. Раньше то, что происходило под Грандвейв, ее не
интересовало, но оно действительно касалось их всех. И тех, кто
остался в Цитадели и на воздушных платформах.