После нескольких забегов, в
которых я занял предпоследнее место, ненамного опередив одну из
девушек, страдающую топографическим кретинизмом в острой форме,
Латифа повела нас в сад. Там, каждому выдав лук со стрелами,
наконечники которых представляли собой мягкие подушечки, смоченные
краской, предложила поохотиться на слуг в белых одеждах, надевших
маски различных животных и птиц. В зависимости от типа «зверя», за
каждое пятно начислялось разное количество очков. Вполовину
меньшее, за попадание в руку или ногу. Чтобы не путаться, где чьё,
цвета у всех были разные. Мне достался лиловый.
После подведения итогов, с
огромным разрывом в этой игре я занял последнюю строчку рейтинга
проигравших. Попав всего три раза, но зато в одного зверя и в одно
место. Поэтому рыжая лисица с некоторой обидой и опаской
посматривала в мою сторону, потирая пятнистую попу. Прячась за
спину кабана. За что заработал подозрительный, задумчивый взгляд
Латифы, да и не избежал безобидных шуточек её друзей. Смущённо
улыбаясь, заверил всех, что это была исключительно случайность и
ничего больше.
Потом пошли забавы
аристократов, связанные с верховой ездой, сложением рифм высоким
слогом, наблюдением за выступлением приглашённых артистов,
состязанием в каллиграфии и прочее и прочее. За победу в каждом
конкурсе Латифа дарила дорогие подарки, доставшиеся всем, кроме
меня. Лучше бы они продолжали ловить золотых рыбок и кидать кости.
В забавах аристократии я был откровенно слаб и несведущ. Судя по
тому, как под конец развлекательной программы Латифа начала
обеспокоенно хмуриться и часто на меня поглядывать, выставление
меня полным неумехой в её планы не входило. Праздник должен был
оставить радостные впечатления, а не горький осадок.
К тому же общаться с её
друзьями мне было откровенно скучно. Временами мы друг друга просто
не понимали из-за того, что слишком разные. В силу несовпадающих
интересов, возраста, они все являлись ровесниками Латифы, взглядов,
жизненного опыта. Например, не представляю, что мог бы добавить к
обсуждению разведения породистых скакунов. Так и промолчал всю
беседу, кивая с умным видом, изредка отвечая в духе гиганта мысли,
отца русской демократии и особы, приближённой к императору,
Ипполита Матвеевича. Я не понимал некоторых шуточек, специфических
для высшей аристократии, отдельных слов, используемых в качестве
замены общеупотребимым, отсылок к каким-то событиям или датам. Всё
это не осталось незамеченным хозяйкой дома.