– Вряд ли он выживет. Выяснили, кто он?
– Нет, не успели. Мы его в горах нашли, слетел с большой высоты. Там советские вели бой с душманами.
– И что, они бросили своего раненого сарбоза[1]? – спросил доктор, осторожно перевязывая раны.
– Они не бросают даже мертвых, – возразил сын. – Скорее всего, не нашли. Сверху его не видно, а мы снизу поднялись. Над ним как бы козырек каменный был, и если посмотреть сверху, то он сливается с пологой стеной ущелья. Получается, на дне никого нет.
– Тогда надо советским сообщить. Их войска ближе всего к Бараки-Барак стоят. Там душманы захватили центр провинции, идут бои.
– Знаю-знаю, – махнул рукой младший. – Ты лучше скажи, когда улусвол появится. Думаю, он должен найти выход.
Ну а пока надо шурави помочь выжить. Советское командование отблагодарит, бакшиш хороший дадут.
– Мне бы лекарств и перевязочных средств, даже йод кончился, бинтов на пару перевязок осталось.
В этот момент раненый издал стон и что-то негромко произнес.
– Что он сказал?
– Мне показалось, что-то по-английски.
– Выходит, не шурави, – потускнел доктор. – Значит, это душманский советник, англичанин. Вот видишь, как они приказ выполняют советников даже мертвыми уносить с собой. Это чтобы международного скандала не было.
– Знаю-знаю, – покачал головой парень. – На нем же штаны камуфляжные, такие костюмы десантники носят. А тут еще автомат недалеко от него нашли. Оружие лишь у десантников имеется.
– Я все думаю, если он умрет, где мы его хоронить будем, неверного.
– Нет, доктор, я почему-то думаю, что он русский. Мало ли что в бреду пробормотал. Давай не будем думать о смерти. Аллах милостив, может, спасет. Мы с отцом тебе заплатим керосином или зерном, как скажешь. Улусвол приедет, возможно, с Царандоем, дорога ведь на север открыта, – тогда и решим, что с раненым делать.
За дверями послышался шум, раздался металлический лязг запоров – и дверь открылась. В помещение вошли двое, держа наизготовку автоматы. Они посторонились, пропуская нескольких охранников, которые несли что-то, завернутое в кусок брезента. Ничего не говоря, опустили груз на пол и тут же все вышли. Леонов осторожно приблизился к свертку, отодвинул край брезента и вскрикнул:
– Мужики! Здесь человек, он в тельняшке – наш!
Все столпились возле принесенного, раздались голоса: «он же без ноги», «у него на руке, похоже, пальцев нет», «тельняшка, штаны камуфляжные», «наш, наш, другого не принесли бы», «парень без сознания».