- Выстрелы возле дороги слышал? – спросил он.
- Давно?
- Двадцать минут назад.
- Нет. Я в машине был.
- Проверим, что там?
- Запросто.
Мы двинулись к дороге, быстро выбрались из рощи и остановились.
Между нами и трассой убранное сельхозполе и кругом костры, которых
было гораздо больше, чем вчера. Не меньше двухсот. И это с учетом
того, что не все разводили огонь, поскольку мало дров.
Только хотели продолжить движение, как навстречу, по направлению
к реке, процессия из полусотни людей. Мужчины, женщины и дети. Все
вперемешку. А впереди полный бородатый мужик в черном подряснике,
отец Никодим. Вместе со своей паствой из Салехарда, за счет
местного олигарха-благотворителя, он отправился в паломничество по
святым местам Центральной России, а назад вернуться не может.
Паства где-то в Москве растворилась, не захотела или не смогла
покинуть столицу, а он упрямый.
- Отец Никодим, - я позвал его, - в чем дело, кто стрелял?
Он остановился и, указывая в сторону Устюга, пробасил:
- Отродья сатанинские в воздух стреляли. На пяти машинах оружные
подъехали и сделали объявление. До утра все должны убраться отсюда.
Иначе они примут меры.
- Какие?
- Сказали, из минометов лагерь накроют. Я пытался вразумить их,
но не вышло. Ударили они меня, а мужчину, который слово поперек
сказал, жизни лишили.
Священнослужитель замолчал, и зарыдали бабы, а я задал новый
вопрос:
- А вы теперь куда?
- С божьей помощью, помолясь, перейдем через реку и обогнем
стороной нечестивый град. Потом на Коробейниково выйдем и побредем
на Сусоловку.
Народ двинулся дальше, по направлению к реке, а мы с
Укладниковым переглянулись и он сказал:
- Думаю, все серьезно.
- И я такого же мнения. Пошли обратно. С нашими поговорить
надо.
17.
Когда Иван принес весть о зачистке, которая начнется утром,
Андрей Иванович как раз выбрался из палатки отдышаться. Людмила
женщиной оказалась темпераментной и мужским вниманием не
избалованная. Поэтому Вагрин-старший выкладывался по полной, словно
ему не сорок, а всего двадцать лет. Но при этом он, конечно, голову
не терял и продолжал думать, как быть и куда направиться. Вот
только делал Вагрин все без суеты, поскольку чувствовал, что
немного времени в запасе еще есть. Это племяннику на месте не
сиделось, все равно куда идти, только бы двигаться. А его движение
наобум уже не устраивало и если бы ни угроза со стороны непонятных
вояк, оккупировавших Устюг, он увел бы свою небольшую группу на
следующий день.