– Это кто? – спросил сэр Гисборн, присаживаясь за стол и взглядом указывая на менестреля, снова взявшегося за инструмент. Вокруг мгновенно разгорелся спор о том, какая именно песня угодна почтенному обществу.
– Френсис, – кратко, но маловразумительно ответил Дугал, как обычно, переиначивая иноземное имя на свой манер.
– Френсис, а дальше? – Гай подозревал, что у неизвестного певца, кроме имени, имеется также фамилия, или, на худой конец, прозвище.
– Не знаю, – отмахнулся Мак-Лауд. – Не мешай, дай послушать.
Сотоварищи менестреля наконец пришли к единому мнению. Узнав пожелание своих друзей, молодой человек согласно кивнул и пробежался пальцами по натянутым на широкий гриф виолы струнам.
«Женщины наверняка без ума от такого смазливого красавчика, – с некоторым презрением к суетности и легкомыслию слабого пола подумал Гисборн. – А он, если не глуп, вовсю этим пользуется. Только полюбуйтесь – распустил хвост, как фазан по весне!»
Певец в самом деле вполне заслуживал подобного определения. Хорошо (и даже не без роскоши) одетый, на вид лет восемнадцати или девятнадцати, невысокий, однако не кажущийся слабым, черноволосый и смуглый. Довершали картину несколько длинноватый узкий нос с благородной римской горбинкой и ярко блестящие из-под ровно подстриженной челки смеющиеся темные глаза. Молодой человек весьма походил на ожившее представление об «типичном уроженце Италии», и исполняемая им песня вполне соответствовала внешнему облику:
Когда б я был царем царей,
Владыкой суши и морей,
Я всем бы этим пренебрег,
Я все это презрел бы,
Когда проспать бы ночку мог
С прекрасной Изабеллой…
Раздались приглушенные смешки – очевидно, многие знали упомянутую «прекрасную Изабеллу» отнюдь не с лучшей стороны. Менестрель сдавленно хмыкнул и продолжил дальше:
Ах, только тайная любовь,
Да, только тайная любовь,
Бодрит и будоражит кровь,
Когда мы втихомолку…
На втором этаже гулко хлопнула дверь какой-то из жилых комнат и послышались торопливые шаги спускающегося вниз человека. Никто из слушателей, увлеченных течением задумчиво-вкрадчивой мелодии, не обратил на это внимания.
…Друг с друга не спускаем глаз,
Друг с друга глаз не сводим…
– Франческо!
Струны пронзительно звякнули, песня оборвалась на полуслове. Кто-то охнул и принялся лихорадочно выбираться из-за стола.