– Вспомнил, – спокойно ответил Акбар, – хотя прошло семнадцать лет. Так какое у вас дело?
– Вы были друзьями? – снова спросил Затонский.
– Можно сказать, во всяком случае, он был хорошим профессионалом.
Затонский достал из кармана пять фотографий.
– Это его нынешняя фотография. Вы можете опознать, кто из них Кречетов?
Асанов молча взял пять фотографий и почти сразу выбрал одну.
– Вот этот.
– Очень хорошо, – Затонский убрал в карман все пять фотографий, – у вас хорошая память, генерал.
– Вы приехали сюда только для того, чтобы сказать мне это? – спросил Асанов.
– Нет. Для того, чтобы сообщить: полковник Кречетов попал в плен в Афганистане, к «духам».
– А что он там делал? Специальное задание?
– Его захватили на границе во время инспекции одной из застав, – терпеливо объяснил Затонский.
– Он еще жив?
– Пока да. Но шансов очень мало. Ему еще можно помочь.
Генерал Асанов все понял.
– Что нужно делать? – спросил он, не выдавая своего волнения.
«Афганистан снова напомнил о себе, – подумал генерал. – Он всегда в нашей крови».
Все считали тогда, что можно будет обойтись малой кровью. Или – крови не будет вообще.
В сентябре в Москву прилетел Нур Мухаммед Тараки. Неисправимый идеалист, романтик, так наивно верящий в социалистическую мечту, он возвращался на родину после 6-й конференции глав государств и правительств неприсоединившихся стран на Кубе. Находясь под впечатлением эмоционального, темпераментного выступления Фиделя Кастро, афганский лидер с увлечением рассказывал Брежневу об успехах социалистического строительства в его феодально-рабовладельческой стране.
В стране, где всех асфальтированных дорог было около двух тысяч километров, где девяносто процентов населения было неграмотным, мечтатель Тараки вдохновенно говорил о строительстве светлого будущего.
Всего за восемь месяцев семьдесят девятого Афганистан зеркально повторил все ошибки советского строя, сразу за десять-пятнадцать лет. Конфисковав почти шестьсот пятьдесят тысяч гектаров земли у крупнейших землевладельцев, феодальной знати, помещиков, ее раздали крестьянам. Двести девяносто семь тысяч крестьянских семей получили земельные наделы, которые тут же начали отбирать в сельскохозяйственные кооперативы. Это вызвало серьезное недовольство сельского населения и особенно отражалось на армии.