И тут происходящее дрогнуло. Поплыло перекошенное от гнева лицо
Стаса, вес тела Ани на моих руках перестал чувствоваться, а затем
вся картинка перед моими глазами треснула, подобно зеркалу, и со
звоном разбитого хрусталя осыпалась вниз.
Я пришёл в себя, и первое, что почувствовал, это боль от
ошпаренной ноги. Аня, прижавшаяся всем своим хрупким тельцем,
выронила термос с кофе мне на ноги.
Это привело меня в чувство. Взглянув в лицо девушки, я увидел
застывший, отсутствующий взгляд, чуть приоткрытый рот и тонкую
нитку слюны, стекающей из уголка губ по подбородку и дальше
вниз.
В следующий миг я вскочил, оттолкнув её. Прямо в центре
освещённого стояло невысокое, сгорбленное существо в балахоне с
накинутым капюшоном, под которым не видно лица. Казалось, под ним
один лишь мрак. Тварь опиралась на клюку и, не издавая не звука,
стояла в пяти шагах от меня. Стоило мне подняться на ноги, капюшон
повернулся в мою сторону, и я почувствовал, как в голове всё
поплыло.
Из-под ног существа метнулось длинное, сотканное из самого мрака
щупальце и пробило мне грудь. Я захрипел от боли и упал на колени.
Кровь, казалось, напрямую впитывалась в щупальце. От врага
донеслось довольное хихиканье. С трудом вглядевшись в надпись над
ним, я прочёл:
— Псайкос, уровень 23. Мини-Босс первого
этажа.
Перед глазами стремительно замелькали воспоминания. Вот детство,
моё самое первое осознанное воспоминание. Мать и я стоим у
огромного памятника в Харькове. Тогда мы жили там. Мне три года и
я, как всякий ребёнок, стою капризничаю. Уж не помню, чего я тогда
разошёлся, но, видимо, совсем допёк её.
Памятник посвящён серому волку. Мне трёхлетнему, здоровенный
металлический зверь, стоящий с оскаленной пастью, он казался чем-то
невероятно громадным и опасным. Впечатлённый им, я примолк и
перестал донимать мать.
— Будешь плохо себя вести, Костя, придёт серый волк и съест
тебя, — деланно строго говорит мама.
— Нет! Папа его побьёт! — захныкал я, испугавшись такой
перспективы. Становиться едой этой твари мне очень не хотелось.
— А я скажу ему, чтобы не бил! Скажу, что ты капризничаешь и
хныкаешь, как девочка, — не растерялась она.
Что я ответил ей, уже и не помню. Дальше калейдоскопом понеслись
менее значимые воспоминания — первые друзья в садике, дни рождения,
которые мы отмечали в кругу семьи, переезд в Москву, первый
класс...