– Н-не пойду… бабушка, отвяжись!
– Да идем, не упирайси! Разе ж я тебя силком-то уташшу, экого бугая?!
Баба Глаша, похоже, могла утащить еще парочку бугаев, потому что как Дуся ни упирался, а его стремительно волокли на второй этаж.
– Нет, ну прям затаскали совсем… – едва успевал он перебирать ногами. – Куда это вы меня передвигаете?
– Не бубни… Вот! – торжественно затолкала баба Глаша санитара за стеклянную дверь.
Это было отделение для новорожденных.
– О-ой, кто прише-е-ел, – пропела медсестра Валентина Петровна. – А мы вас раньше ждали. Уже и Матвей Макарович предупредил.
Перед Дусей стояли правильные рядки крошечных кроваток, и в них сопели одинаковые, как бревнышки из поленницы, новорожденные.
– Ну проходите, смотрите свою красавицу, – зазывала Валентина Петровна. – Только халатик накиньте.
Дуся все еще старался вырваться из отделения, но в палате стояла такая тишина, все здесь дышало таким покоем, что брыкаться дальше было просто неуместно. Дуся осторожно, буквально одним глазом покосился на детей.
– Мне не надо красавиц, я вообще ни на кого смотреть…
– Ваша вот здесь, – подвела Валентина Петровна Дусю к высокой кроватке.
И Дуся увидел маленького красного человечка. Ничего особенного. Запеленутый полешком ребенок мирно спал и ничем не отличался от других таких же. Мордашка маленькая, красненькая, глазки закрыты, а ротик причмокивает. И где тут, спрашивается, красавицу разглядели?
– А вы уверены, что это… мое? – наклонился Дуся.
– А как же! Вот, сами читайте!
Валентина Петровна ткнула обстриженным, ухоженным ноготком в кусочек клеенки, который криво торчал из складки пеленки.
«Филина. Дев. 15.05. 4.600». От этого кусочка клеенки Дуся просто не мог отвести глаз. Надо же! Такая кроха и Филина!
– Нет, а почему ценник нельзя было прямо приклеить?! Чего он скривился-то весь?! – неизвестно отчего разозлился он. – Чем вы тут только занимаетесь?!.
– Господи! Да стоит ли так нервничать… – успокаивала «папашу» Валентина Петровна, но тот никого не слышал.
Он чуть дыша разглядывал младенца и даже осмелился потрогать пеленку пальцем.
– Так… девочка, значит… Кто же мне сказал, что дочка толстая, ушастая и вся в меня? Это кто же так ребенка обидел? Нормальная девочка!
– Не нормальная, а просто красавица… – прошелестела в ухо Валентина Петровна.