– Сейчас узнаем. Виталий Емельянович Киселев, заслуженный тренер России по плаванию. Основатель и руководитель команды в одном из московских вузов. Конечно, а это его пятнадцать бойцов, которые летели с соревнований или куда там еще могли все вместе летать эти спортсмены.
– Смотри, а вот этот? Алексей Максимович Шторм того же года рождения. Почему у них такие странные имена? Что значит Максимович?
– Молодец, Хант. Точно, еще один студент из того же Вуза. Только билет куплен отдельно и позднее. Хотя, по датам пребывания в Риме, он был там вместе с остальными членами команды. Каждый из этих парней мог перенять дар и нам еще предстоит познакомиться с ними поближе, чтобы наверняка узнать это.
Подперев руками свою растрепанную белокурую голову Хоуп мечтательно задумалась, так и зависнув на фото из инстаграм того самого Шторма в кругу друзей-спортсменов в одних плавках. Конечно, можно было дать ей еще пару часов, но в какой-то момент я не выдержал и закашлялся, пытаясь вернуть ее внимание обратно.
– Ах, да, Максимович… Все думаю, как бы лучше тебе это объяснить, – поспешно сменив фото на экране, вернулась к нашему разговору Букмус. Точно, разглядывая все эти подтянутые мужские задницы, только об этом она и думала. – Понимаешь, Хант, у русских есть такое понятие, как отчество. Это просто. Вот, например, как зовут твоего отца?
– Его звали Терванрихзейл, – ответил я, не понимая, к чему она клонит.
Удивленные темные глазища в очередной раз округлились. Теперь, скрывая свою растерянность, Хоуп закашлялась.
– Красивое имя. Наверняка и значит что-то очень крутое. Но, знаешь, Хант, это хорошо, что у вас нет отчеств. Очень хорошо. А вот если, чисто гипотетически, ты был бы русским и твоего отца звали бы Иван, ты был бы Хантер Иванович. Как-то так. Ясно?
Я кивнул. Мы вернулись к списку, и на экране появилась фотография моей избранной.
– Вяземцева Надежда Николаевна, студентка из этого же университета.
Вот как тебя оказывается зовут! Сам удивился нахлынувшему волнению, на мгновение даже слух потерял оглушенный радостью снова видеть ее, мою Надежду. Волосы, спрятанные в прическу, открытый лоб, те самые очки, которые она искала тогда на дороге, упирающиеся в аккуратный носик, окруженный едва заметными веснушками, губы, к которым так и хочется прикоснуться.