– Извините, – голос вдруг осип и слова хриплым клекотом застревали в горле, – как мне отсюда выйти?
Абориген что-то приветливо забормотал на неизвестном языке. Судя по интонациям, он был либо японцем, либо китайцем. Мужчина размахивал руками и выстреливал длинными гортанными фразами, адресуясь к Вериным голым коленкам. Она тоже посмотрела на свои ноги и равнодушно констатировала, что кожа, покрывшаяся мурашками, довольно дико смотрится в сочетании с зимними сапожками и дубленкой. Японец тем временем начал семафорить, указывая куда-то ей за спину и изображая короткими пальцами парный поход.
– Мамочки, да меня же за границу вывезли, – вдруг осенило Веру. – В бордель!
Эта мысль почти физически ударила девушку, оглушив и парализовав. Она медленно осела на пол и отключилась.
… – Да я бы выкинул эту шалаву на улицу, а вдруг япошка спросит. Он же почетный гость, как-никак! Вот зараза на мою голову! Что она на этаже делала? Максимыч, дай ей по роже, может, в себя придет?!
– Неудобно, – пробубнил совсем рядом низкий голос, и Верочку обдало запахом терпкого табака.
– Неудобно с голым задом по приличному отелю шляться! Тоже мне – эксгибиционистка! Красивая баба, а совести – ноль! Нет бы дома сидеть, детишек рожать, котлеты жарить, так нет! Денег им всем хочется.
Говорил он очень прочувствованно, видимо, о чем-то своем, наболевшем.
И вдруг на Веру обрушились воспоминания все сразу, оптом: уход Вовы, Марко, внезапно ставший симпатичным, заселение в гостиницу, а потом…
У Веры запылали щеки, и она резко вскочила, открывая глаза. Открыть их до конца девушка не успела, сильно и гулко стукнувшись обо что-то лбом.
– … …! – жалобно завопил кто-то прямо у нее над плечом.
Верочка осторожно приоткрыла один глаз: держась за челюсть, рядом с ней сидел крепкий седой мужик в костюме, который смотрелся на нем, как седло на корове.
– Вот кобыла! – гаркнул еще кто-то невидимый, но явно раздраженный ее присутствием. – Юбку одерни, заголяется тут!
Мужики были грубыми, и дожидаться от них сочувствия не приходилось, но слезы катились сами собой и обильно орошали воротник дубленки.
– Ой, не реви тут! – прошамкал тот, что маялся с челюстью. – Иди, ничего тебе не будет, только чтоб больше здесь не появлялась!
– Куда я пойду! – в голос зарыдала Верочка, у которой не было ни копейки денег на обратную дорогу, но пересилить себя и попросить она не могла.