-
Ну, так что, Марго? – наши взгляды наконец-то снова встретились и меня опять
накрыло. На этот раз чувством реального триумфа, подпитанного наркотическим
дурманом исходящих от тебя страхов. Усилившихся за эти секунды во сто крат. Ещё
немного, и я почувствую их реальных вкус на языке и соприкоснусь с ними
воспалённой кожей.
Не
удивительно, что в голову, а потом и в пах, долбануло так, будто в самую пору
кончить буквально, как жалкому молокососу во время ночных поллюций.
-
Тебе всё ещё хочется узнать, что же я тут делаю? В твоих, якобы, комнатах! Или
я должен был изначально записаться к тебе на аудиенцию, на индивидуальный
приём?
Я
даже развёл руки в стороны, вроде как охватывая пределы границ, за которые не имел
никаких прав заходить без твоего на то королевского разрешения.
-
Прекрати, Крис! Пожалуйста!
Похоже,
твои крылышки обмякли окончательно, и ты вместе с ними. Хотя менее сексуальней
от этого ты выглядеть не стала. Скорее даже наоборот. Эдакая забитая жертва
бездушного монстра, почти что забившаяся в угол и интуитивно прикрывающаяся от
него дрожащими руками. А в этом грёбаном подвенечном платье…
Кажется,
я таки его узнал, впервые обратив на его исключительные детали более
внимательный взгляд. Как и на его не чисто белоснежный оттенок. Фамильная, бл*дь,
реликвия Блаунтов! То самое платье, в котором впервые венчалась моя прабабка и
несколько последующих за ней поколений невест из нашего славного рода, включая
мою собственную мать. Странно… Нет, даже не так. До дикости странно узнавать об
этом сейчас!
И
кто ж так расстарался, хотел бы я знать? Неужели Кэвин? Показывал тебе семейные
фотоархивы, ты увидела это платье на нескольких представительницах нашей
плодовитой семейки и захотела тут же примерить его на себя? А раз оно уже на
тебе, значит… Кристофер Уолтер Блаунт-старший дал своё добро без каких-либо
возражений и пререканий?
-
Прекратить?
Кажется,
чем дольше я находился в этой треклятой комнате рядом с тобой, открывая для
себя всё более новые детали из ваших с Кэвином «тайных» заговоров, тем ощутимей
меня крыло и доводило до полного исступления. Как того одержимого бесами
безумца, что теряет собственную волю перед более могущественными силами
природы. Или же перед собственной слабостью, выпуская на свободу тёмную сторону
своей и без того проклятой чёрной души.