Разумеется, никто не собирался даже близко подпускать нас к микрофону и выводить в свет, то бишь в эфир. Однако мы с Лёлькой всё равно находили чем заняться: помогали ведущим делать подборку самых интересных новостей, прочёсывая интернет, иногда бегали сотрудникам за кофе к автомату, но чаще всего, конечно, просто торчали в зоне отдыха на мягких удобных диванчиках и точили лясы друг с другом и незанятыми в эфире диджеями. Хотя общалась больше я, а Лёлька всё свободное время обжималась со своим любимчиком.
Однако через несколько дней подружка заскучала и начала подумывать о том, как бы стрясти с Блинчика справку о прохождении практики и отправиться восвояси – наслаждаться летом, солнцем и свободой. Я же, наоборот, уже загорелась атмосферой радио, прониклась ею и перестала воспринимать производственную практику как простую нудную формальность.
Вот тогда-то нас и повели на экскурсию в святая святых – то есть в студию во время эфира. У микрофона был Карик; точнее, для нас обеих, зелёных наивных студенточек, он пока ещё оставался Макаром Руденским, неприступным и недосягаемым кумиром с безумно чувственным голосом, практически небожителем.
Блинчик велел нам заткнуться и не отсвечивать – дескать, внимайте молча, салаги, не мешайте и учитесь, как работают профессионалы. Мы действительно вели себя тише воды, ниже травы, даже сам Карик, заметив, как мы оробели, подмигнул поочерёдно сначала мне, потом Лёльке, но затем...
Затем в студию дозвонилась девушка, которая надрывно, с истерикой и слезами в голосе, сообщила, что стоит сейчас на крыше и собирается прыгнуть вниз.
Помню, в первые мгновения все просто онемели. А, как известно, молчание в эфире есть самое страшное из зол, и это было накрепко усвоено даже нами, неопытными юными практиканточками.
Вообще, факторы, влияющие на эфир, условно делились на технические и человеческие. Однако пункт “дыра”* относился и к тем, и к другим. Что бы ни происходило в студии, здании, городе или на целой планете – the show must go on!** Всегда, что бы ни случилось, и я сейчас не шучу и не утрирую.
Вырубилось электричество, рухнул интернет, в здании начался пожар или внутрь пробрался дикий медведь... да, чёрт возьми, даже если к Земле приближался метеорит, эфир должен был звучать!
Конечно, на самые экстренные случаи предусматривались пути спасения: резервный компакт-диск в проигрывателе, если полетели компьютеры, резервный источник питания и интернета, если упало электричество... в конце концов, резервная студия, если медведь. На “Молодёжке FM” включать резерв были обучены все, даже уборщицы и охрана. Однако самый ненадёжный фактор – как раз человеческий. Поэтому в тот памятный день даже столь опытный ведущий, как Карик, на пару секунд растерялся, услышав от радиослушательницы угрозу самоубиться.