Должно быть, какой-то спортивный клуб, либо очередная
заброшка.
Когда подошёл к зданию, понял, что это и правда не особо
благополучное место. Пухлый кирпичный квадрат, по всему периметру
изрисованный граффити – его окружал железный забор. Впрочем, ворота
были отворены, и поэтому без каких-либо проблем я попал на
территорию. Возможно, меня уже ждали.
Скорее всего, ранее здесь был какой-нибудь склад, или рабочий
цех. Теперь же здание предназначалось для других целей. Возле входа
стояло несколько машин. Сразу бросалась в глаза их яркость,
вычурность – за счёт экзотических обвесов, навороченных дисков,
разнородных псевдобрутальных наклеек.
Сами машины можно отнести, скорее, к среднему классу. Но
владельцы, это было видно, скрупулёзно занимались их обликом и
следили за каждой деталью.
Изнутри, сквозь полуоткрытые двери доносилась тяжёлая, грязная
музыка. Она перманентным потоком, похожая на вопли сатаны, лилась и
лилась мне в уши. Железная, обшарпанная дверь, из стороны в сторону
двигаемая ветром, периодически скрипела. В метре от выхода стояла
железная урна, переполненная бычками, которые, казалось, хотели
разбежаться, как тараканы, но увязшие в тягучей земле, не
продвинулись дальше полутора метров.
Дверь, сдавшаяся под напором с той стороны, открылась настежь.
Наружу вывалился парень лет двадцати с причёской ёжиком. Несмотря
на низкую температуру на улице – не больше двенадцати градусов,
торс его был абсолютно гол. Мускулатура незнакомца походила на
занозистый брус. Сухой, острый, лишённый и капли жира. Согревала
его, видимо, разгорячённая кровь, ставшая такой после недавней
физической активности.
Парень небрежно окинул меня взглядом как-то по касательной.
Будто боясь измараться, но, испытывая при этом любопытство.
В руке он держал пачку "Винстона" и кремниевую зажигалку.
Пристроив табачную трубку в уголок рта, обдал её яркими искрами.
Появившийся с третьего раза огонь подпалил конец сигареты и дал ход
курительному процессу.
Когда лицо парня скрылось за дымовой завесой, я обратился к
нему:
– Ты Упырь?
Ладошкой отогнав от себя табачные газы, он попытался всмотреться
в моё лицо повнимательнее. Не узнав во мне никого, кто мог бы быть
ему знаком, сморщил лицо. Вынул изо рта сигарету.
– Как ты меня назвал…? – Сухим, почти хриплым голосом,
заглушаемым громкой музыкой, спросил он.