– Да гулял просто. – Не стал добавлять слово "с друзьями",
потому что ещё не был уверен, есть ли они у меня вообще.
– А это что? – Сомкнула брови Ева и повернула мою голову в
сторону, указывая на синяк возле виска.
Я коснулся больного места и ощутил неприятную боль. И правда,
это синяк. Но, откуда… я ведь не подставлялся, когда дрался с
гопником, он меня и пальцем не успел коснуться.
Очередная вспышка в памяти Сани подсказала, в чём всё дело. В
голове прокрутились все те страшные кадры погони возле гаражей,
удар в живот, удар в висок, и…
Господи, какая унизительная и дурацкая смерть! Всего-то три
охреневших утырка-одноклассника, что донимали на регулярной основе,
теперь чутка перестарались, убили беззащитного паренька и бросили
умирать под дождём. Вот это история…
Я от злости сжал челюсти и пошаркал зубами, стирая ошмёток
котлеты в труху. В этот момент точно понял, что я это так не
оставлю. Сначала удивлю уродов своим появлением, а потом и
как-нибудь отомщу… вот только как?
– А это ты у своих гопников спроси! – Отмазался я.
– Ой, извини, Саш… – Погладила Ева меня по голове. – Хочешь ещё
одну котлету доложу? – Улыбнулась.
– Давай… – Смурно ответил я. – А сладенькое что-нибудь есть? –
Добавил с надеждой.
– Конечно! Я же чакопаи купила! – Ева сбегала в коридор и
вытащила из своего клатча маленькую пачку с классическими чакопаями
на шесть штук. Маленькой горкой высыпала на стол и сделала
приглашающий жест рукой: "Мол, вот, сударь, эти дары созданы
специально для вас…!"
– Спасибо… – Чтобы не выходить из образа хмурого старшего брата,
ответил я с такой же низкой интонацией.
Где-то через полчаса с работы вернулась мама. Мама Татьяна.
Чем-то её внешность напоминала внешность моей матери. Такой же
глубокий взгляд, достоинство, плотно засевшее в каких-то неуловимых
деталях лица. Но не чёрные, а светлые волосы.
Ещё с порога я понял, что что-то случилось. Вид у женщины был
каким-то поникшим. Чувствовалось, что она от всего устала, но
сегодня случилось что-то ещё сверх меры неприятное.
Ева тут же рассказала ей о произошедшем во дворе, и Татьяна даже
немного повеселела. Её лица коснулась гордость за сына, хотя и
общего настроения это кардинально не изменило.
Что же случилось? – Хотелось спросить, но я не решался. Всё
ждал, пока об этом расспросит Ева, или она сознается сама.