В тот момент, когда зелёный огр
распахнул сортир и заиграла всем известная музыка, в комнату Антона
ворвались.
Не успел парень среагировать, как его
голову пронзила пуля.
*
В тёмной комнате, на большом
деревянном столе без конца загорался экран смартфона. С
неизвестного номера на него приходили предостерегающие смс-ки.
"Антон, срочно уходи из дома", "Ты в большой опасности".
Но было уже слишком поздно.
Монотонные разговоры начались ещё
давно, но на меня они не производили никакого эффекта, кроме ещё
большего усыпления. Когда затихла барабанная дробь дождя, тоже,
впрочем, успокаивающая, в ушные коридоры начало проникать что-то
неприятное. Что-то непрестанно гудело. Нет, точнее будет сказать –
зудело.
Лишь спустя некоторое время до меня
дошло, что это лампа. Помимо раздражающего звучания, она также
излучала хоть и довольно тусклый, но какой-то кислотный, почти
разъедающий предметы вокруг – свет.
Дрёма окончательно сдала свой пост, и
я очнулся.
Первое, что до меня дошло – я
голый.
Вот такой вот незавидный и
обескураживающий факт. Кто-то, судя по всему, те люди, голоса
которых я слышал, зачем-то меня раздели. И хоть трусы на себе
ощущал, отсутствие всей остальной одежды пугало.
Попытался вспомнить, что это за люди,
и где я вообще нахожусь, но мозг словно был переполнен чужеродными
воспоминаниями. Трудность состояла в том, чтобы понять, какие из
них принадлежат мне, а какие… а кому, собственно, принадлежат
другие?
Создавалось впечатление, что Бог
небрежно выхватил сознание одного человека, вылил его в шейкер,
туда же добавил сознание второго, соединил стаканы и яростно, как
мускулистый мексиканец с маракасами, всё это дело встряхивал в
течение шести дней. И лишь на седьмой он, решив, наконец,
отдохнуть, вылил получившуюся жижу в мою голову.
"И кому это пить?" – Подумалось
вдруг.
Когда в дальнем углу помещения услышал
яростные глотки, а потом смачную мужскую отрыжку, стало слегка не
по себе. Стал надеяться, что вся эта история с голым мной и
беспардонным мужиком не будет иметь никакого нетрадиционного
исхода.
Склонившееся надо мной женское личико
сначала испугало, но в целом – успокоило. Незнакомка не произносила
ни слова, а лишь тщательно рассматривала меня. Будто ребёнок, в
жаркий летний день, жадно облизывала взглядом моё
лицо-мороженое.