Едва я подошел, отец крепко обхватил
мою голову обеими руками.
— Сейчас будет очень больно, но на
филигранную работу времени нет.
— Что ты…
Договорить я не успел. Острая
вспышка боли пронзила голову. Словно в черепе разорвалась атомная
бомба, а в глаза и уши одновременно с этим воткнули раскаленные
спицы. Тело затряслось против моей воли. Рот открылся в немом крике
- боль была такой силы, что я не смог издать и звука.
Комната поплыла перед глазами,
закрутились радужные вихри, все пошло пятнами.
А затем я ослеп.
Молочно-белый свет, густой и
плотный. Кажется, вокруг меня нет ничего, кроме этого невыносимо
яркого света.
Я не слышу. Не вижу. Не ощущаю
себя. Все органы чувств отказали разом.
— Род, прими дух. Тело,
подчинись. Память, в разум отпрыска вернись.
Я шумно вздохнул и вытаращил
глаза.
— Ыыых! Пап… Прекрати!
— Терпи, сын. Так нужно. Ради всех
нас.
Мама лежит в постели. Бледная,
кожа как воск. Смотрит в потолок, но глаза у нее пустые, словно она
ничего не видит.
Я рвусь к ней, зову, но чьи-то
сильные руки обхватывают меня за пояс и не дают подойти.
— Тише-тише, Михаил Николаевич,
— пытается успокоить мужской голос. — Отмучилась наша Аннушка
Петровна. Отмучилась…
В этом мире мама умерла. Мне было
десять. А удерживал меня тот самый старший охранник, который утешал
Олю. Он тогда еще не поседел. Виктор Павлович, так его звали.
Образ за образом воспоминания
прежнего владельца этого тела врывались в мое сознание. Время
тянулось бесконечно длинной вспышкой. Я не мог сопротивляться этим
воспоминаниям и принимал их. Но боялся лишь одного - что они сотрут
все то, что я помнил о своей настоящей семье, о своем прошлом… Не
знаю, кем был Миша Соколов в этом мире, но я не хотел становиться
им. Я хочу остаться собой!
И останусь.
Кирпичик за кирпичиком я неосознанно
выстраивал стену вокруг моих собственных воспоминаний. Сохраню,
сберегу. Все это пригодится. Не знаю, как мне это удалось, но сила
внутри меня откликнулась и встала на защиту памяти.
А затем пришло новое видение.
Серый автомобиль с военными
номерами медленно катится по аллее и останавливается возле
парадного входа в наш дом. Поздняя осень, небо свинцовое. Листва
опала. Из-за дождя я не могу как следует разглядеть машину гостей.
Вижу только, что это универсал, и внутри что-то большое, накрытое
темной тканью.